Форум » Собственно архив » Оклеветанный и спасённый. Часть III: кровоточащая рана истины. » Ответить
Оклеветанный и спасённый. Часть III: кровоточащая рана истины.
Доминик Мэтвиг: Поздний вечер 23 января 1815 года. Париж, особняк Грембойля. Доминик Мэтвиг.
Ответов - 2
Доминик Мэтвиг: Нельзя сказать, чего именно добивался преследователь от своей жертвы: хотел он избавиться от неё, утолив жажду мести, или над его помыслами возобладало любопытство касательно конечного пункта путешествия. Ведь в какой-то момент последних дней Мэтвига мучила навязчивая идея существования двойного дна в заговоре, устроенном против него; будто некая деталь осталась незамеченной. Чаще вспоминалась фраза, сказанная судьёй тогда… "Следовало бы казнить вас, да не властен я убить дважды"… Не давала покоя мысль, что месть останется незавершённой, ибо подлость заговорщиков состояла лишь в обвинении единственного человека, который любил, и которого любила умерщвлённая. Да и эта подлость была подстроена по инициативе завистливого родственника. А истинным убийцей может оказаться любой одичавший нищий с улицы, нуждавшийся в деньгах и не гнушавшийся чужой смерти. Но Доминик пытался уверить себя, что именно завистник и есть убивец. "- Кто же ещё, как не движимый завистью способен сравнять с землёй самое возвышенное?" - размышлял беглец. "- Бездельник!" - отвечал судья в голове. (Причём не ясно, было то мудрым замечанием, или обращением к самому подсудимому). Так или иначе, Мэтвиг продолжал погоню, и Удача вновь улыбнулась его коварным замыслам (видимо, Удача не разделяет общественного мнения о добре и зле): на корабле, отправившемся из Дувра в Кале, был устроен пожар, поспособствовавший объединению Дадли и его преследователя. Доминик помог тонущему неуклюжему братцу выбраться из воды и усесться в шлюпке, после чего, выяснив, куда держит путь спасённый, тонко намекнуть ему о нелишнем проявлении гостеприимства. Грембойль с большой неохотой пригласил, мысленно проклиная, спасителя к себе в особняк в Париже. Выслушав о бедственном положении господина Бенедикта, как назвал себя беглец, узрев нескрываемую его робость, на что и был расчет, Дадли почувствовал своё превосходство и весь остальной путь не лишал себя удовольствия обходится со спасителем грубо и невежливо, нередко высмеивая отсутствие вкуса в одежде, жесты и вообще любые неловкие движения. - Вы не под тем углом держите руку, прикрывая рот, мистер, - повторял Грембойль, выставляя на показ неразличимо узкие и длинные зубы, - Вы понятия не имеете об этикете, будто всю жизнь в тюрьме сидели, - затем следовал высокий неестественный смех с запрокинутой головой. В подобные минуты Мэтвигу нелегко было сдерживаться, но все свои чувства он планировал излить родственничку в его обиталище, расхваливаемом хозяином: - Знаете, мистер, - хвастал он, - в моём особняке четыре этажа, и это не считая чердака! А ещё из великолепной гостиной на третьем с балкона открывается прекрасный вид на мой собственный садик со статуей Фемиды, преподнесённой в дар моим очень близким другом. - Кто же этот ваш друг? – интересовался Доминик. - Всё позже, позже. Вы сами его увидите, а он – вас. И надеюсь, ваш вид не приведёт его в уныние, как приводит меня, - за чем снова последовал смех. Такие насыщенные события привели обоих к долгожданному дому только под вечер двадцать третьего января.
Доминик Мэтвиг: Простого гостя поразило бы убранство первого этажа грембойльского особняка: просторный зал, по левую и правую стороны которого тянулись коридоры, а впереди поднималась ввысь спиралевидная широкая лестница. Доминик не мог сейчас оценить никакую красоту, его волновало другое – он выискивал взглядом подходящее орудие отмщения. "- Трость у стены. Набалдашник, должно быть, увесистый, - проговаривал подсудимый, в волнении пощипывая губу. - Ну что опять вы там бормочете? – поначалу безучастно спрашивал судья." Уже при входе Грембойль получил от дворецкого конверт и поспешил его развернуть, просив приглашённого подождать у двери. Прочтя письмо, Дадли заметно изменился в лице: появилась тревога и задумчивость, что так не шло его физиономии. - Знаете, мистер, - промямлил он, не глядя на собеседника, - похоже, что вы не сможете увидеть того моего близкого друга, о котором я рассказывал в пути, - затем Грембойль поднял брови и поджал губы. Такой жест выкидывают многие люди, перед тем, как сказать: "Так что…". Концовки были самые разные, но Мэтвиг, предугадав прощальное "…придётся отложить до следующего раза", немедленно предотвратил такой исход, направив ход мыслей увязнувшего в собственном тугодумии родственника в позитивное русло: - Ах, того самого вашего друга? Который подарил вам статую Фемиды? Он, верно, судья. Мне бы очень хотелось узнать о таком щедром человеке, к тому же вы – непревзойдённый рассказчик, - он изобразил любопытство, не желая так просто выпускать жертву из силков. Сила лести одержала победу над Дадли, как и всегда. Он воспрянул духом, мгновенно забыв о проблемах, и предложил гостю подняться в хвалёную библиотеку хвалёного третьего этажа с хвалёным балконом и с видом на парк. Грембойль не забыл отметить уродливость походки своего знакомого. Поднимаясь по кручёной лестнице, Доминик продолжал обдумывать способ наказания: "- А лучше пустить его кубарем вниз по этой лестнице, чтобы каждая ступень ломала ему кости, - шептал он под нос. - Обвиняемый! Что вы там опять замышляете?! – встрепенулся судья." - Зря ехал, - отметил сам себе Грембойль, глубоко усаживаясь в кресло-качалку так, что ноги еле касались пола. Чтобы прогнать скуку, он взял с полки книгу и начал вырывать листы и, скомкав в шарик, пытаться попасть в вазу с цветком в другом углу комнаты. - Вовсе не зря. Вот, друга мне показать хотели, - утешал Мэтвиг, переводя разговор на нужную тему, - Позвольте? – он указал на закрытые двери, выходящие на балкон. - Позволю, - ответил Дадли, после чего лицо расплылось в улыбке отвратных зубов, и он добавил, - А то комната наполнилась не свойственным ей смрадом, - смех запрокинул его тело на спинку кресла так, что то лениво качнулось. Доминик отворил дверцы балкона, и морозный воздух обдал свежестью его лицо. Парк действительно оказался шикарным и незаслуженно, решил беглец, принадлежал такому мерзкому типу. Покрытые снегом кустики и деревья, рисующие узоры аллей, казались нетронутыми и восхитительно нежными в ночной тишине. Почти под самым балконом стояла Фемида, обращённая лицом к саду. В чуть протянутой вперёд правой руке она держала весы, а в левой поднимала меч, направленный остриём в небо и призванный разить каждого, осквернившего закон. "- Сомнений нет. Она! – воскликнул подсудимый." - Прекрасно, не правда ли? – с довольной улыбкой спросил Грембойль вернувшегося в комнату гостя, - Это моя супруга позаботилась о парке. - Потрясающе! - искренне восхитился Мэтвиг, хоть человек, сидящий напротив и не заслуживал искренности, - А теперь о друге, - решительно поставил он. - Непременно.
полная версия страницы