Форум » История » Светские обязанности молодой вдовы, или Нежданная гостья (эпизод завершен) » Ответить
Светские обязанности молодой вдовы, или Нежданная гостья (эпизод завершен)
Элеонора Уэзерби : 17 января 1815 года. Ближе к вечеру. Особняк графини Уэзерби. Участники: Луиза Маркхэм, Элеонора Уэзерби, Ричард Уингем.
Элеонора Уэзерби : Женское раздражение тем опаснее для окружающих, чем дольше оно не находит выхода. А Элеонора сегодня вечером злилась если и не на весь мир, то на трех его представителей точно. Злилась тем сильнее, что никто из них, если рассуждать здраво, обиды не заслуживал. Бедная девочка Луиза Маркхэм не могла нести ответственности за решение своих достойных родителей, чье беспокойство погнало ее по зимним дорогам в Лондон. И уж, разумеется, она не могла предполагать, что ее визит будет столь несвоевременным. Шевалье де Водемон, напротив, о несвоевременности своего визита, похоже, был осведомлен лучше многих, но графиня не была столь наивна, чтобы видеть в его поступке лишь желание напакостить. Возможно, не без этого - кротким нравом ее соотечественник не отличался - но женщина могла поклясться, что причиной его появления сегодня вечером было не только желание испортить предполагаемый тет-а-тет. И, наконец, Ричард. Обвинить графа в чем-либо, кроме разве что язвительности языка, было сложно, но по иронии женского каприза, от раздражения графини Уингем пострадал первым. Но не последним. Об этом Элеонора собиралась позаботиться в самом ближайшем времени. Мелочная обида на любовника, воплотившаяся в совершенно детской выходке с хлопаньем дверью, не погасила женского раздражения. Скорее наоборот, послужила отличным аперитивом, и, направляясь в гостиную, Элеонора твердо себе пообещала постараться в меру своих сил и возможностей испортить настроение и французу. Намерение не самое праведное, но, видимо, высшими силами оно было причислено к числу благих. И уготована ему была та же участь: де Водемона в гостиной не оказалось. Растерянно замерев на пороге, Элеонора обвела комнату взглядом, словно надеясь обнаружить шевалье если не за спинкой кресла, то точно за одной из портьер. Не то, чтобы за французом водилась такая привычка (во всяком случае, Элеонора была о таком не осведомлена), но после сегодняшних его экзерсисов графиня ожидала от де Водемона любой каверзы. Мысль о том, что Октав не стал дожидаться хозяйки, и ушел не прощаясь, была отвергнута сразу. При желании в таком поступке можно было найти определенную светскость и такт, зато здравого смысла в нем точно не было. Не решившись расспрашивать слуг, женщина еще раз оглядела гостиную и вновь вышла на лестницу.
Октав де Водемон: Октав неторопливо спускался по лестнице, глядя на графиню Уэзерби взглядом голодного кота, увидевшего жирную мышь. Добыча сама шла в руки-вот оно, счастье, заслуженное умом и выдержкой шпиона, а также благоприятными обстоятельствами. Длинная юбка Элеоноры шуршала, касаясь ступенек, и отчего-то этот звук пробуждал в Водемоне раздражение. Да и весь вид цветущей молодой женщины, о которой даже самый подозрительный лондонец не подумал бы ничего зазорного, казался шпиону полнейшим диссонансом с его мрачным настроением. Дело с помощью ссыльному императору висело на волоске-не оттого ли, что некоторые агенты тайной службы предпочитают уютный семейный вечер утомительной деятельности? "Она погружена в размышления,-сделал вывод Октав, внимательно посмотрев на лицо Элеоноры,-не разрывается ли наша француженка между службой и чувствами? В любом случае, любым догадкам грош цена, если они остаются лишь мыслями. Пора приступать к делу". С наилюбезнейшей улыбкой, похожей на приторное выражение лица восточного торговца, Водемон преградил путь графине. Узкая чёрная тень легла на лестницу, скрестившись с тенью хозяйки особняка. -Добрый вечер, мадам. Вы чем-то огорчены?
Элеонора Уэзерби : Заметив спускающегося навстречу де Водемона, графиня на миг в раздражении сжала губы, но тут же усилием воли заставила себя расслабиться, придав лицу привычный светски-безмятежный вид. Ну, разумеется, никуда он не ушел, и было бы наивно предполагать обратное. Интересно только, что он делал наверху? Не удержав любопытства, решил сам проинспектировать спальни, или так обеспокоился состоянием Луизы, что пошел вслед за Ричардом, чтобы проверить, как девушка себя чувствует? Первое почти непристойно, второе - сомнительно. - Огорчена? Да я в бешенстве, дорогой шевалье, - сочащиеся ядом слова не мог скрасить даже обманчиво доброжелательный тон графини. Остановившись почти вплотную к соотечественнику - близость простительная только влюбленным или сообщникам - Элеонора все же понизила голос, памятуя о наличии в доме посторонних ушей. - Мало того, что вы явились ко мне в дом незваным, так еще и разгуливаете здесь так, словно имеете на это право. Я не знаю, что вы хотели мне сообщить, но говорите как можно скорее и уходите. Дансбери может появиться в любой момент, и бог знает, что он подумает.
Октав де Водемон: Тревога, прозвучавшая в словах Элеоноры, была бы понятна всякому человеку, имеющему живое сердце. Но шпион, не обладающий ни честью, ни совестью, отнёсся к разумным словам сообщницы как к проявлению слабости. "И всё-таки она слишком женщина,-с горечью отметил Водемон,-да, женщина, причём слабая и боящаяся осуждения любовника. В известной логике, конечо, ей нельзя отказать, но желание избавиться от строгого надзирателя в данном случае я вижу неуместным". -Я, быть может, не имею права к Вам являться, любезная графиня,-едко сказал Октав,-но и Вы не должны забывать о своих обязанностях. Понизив голос почти до шёпота, француз продолжал: -Как обстоит дело с известиями о судьбе известного нам обоим человека? Принесла ли Ваша поездка в Дувр желаемый результат? Во всяком случае, смею заметить, что на Вашей внешности столь утомительное путешествие никак не сказалось.
Элеонора Уэзерби : Возможно, будь тон беседы немного более доброжелательным, графиня истолковала бы замечание Октава о ее внешности как комплимент. Но язвительность редко способствует взаимопониманию, и в словах собеседника Элеонора усмотрела сомнение в том, что она вообще куда-то ездила. - Да что вы себе... - чуть не задохнувшись от возмущения, женщина с силой стиснула зубы, не дав прорваться гневному ответу. Эмоциям сейчас не время - чем дольше она будет спорить, тем больше риск, что Уингем станет невольным свидетелем интимной беседы своей любовницы с невесть откуда взявшимся французом. И хорошо, если это вызовет у него только ревность... Но все таки, где же Ричард? Призвав все возможное хладнокровие, графиня торопливо огляделась, в задумчивости морща брови. Предположение, что Уингем остался в комнате Луизы, даже не пришло ей в голову, в виду полной абсурдности. Но что тогда? Не дожидаясь хозяйки, сам прошел в ее спальню? Дерзко, но вполне в духе любовника. Робостью Уингем никогда не отличался, а светским условностям следовал большей частью в силу привычки, а не натуры. Но куда бы не делся Ричард, оставаться здесь, на лестнице нежелательно. Граф вполне может решить, что его ожидание затянулось, и пойти поискать пропащую любовницу. Оценив взглядом расстояние до гостиной и ближайшей комнаты, Элеонора, ни слова не говоря, ухватила француза за рукав и потащила за собой. Несколько ступенек, поворот налево. Робкий трепещущий свет нескольких свечей в высоких канделябрах напрасно пытался разогнать ранний зимний сумрак - лишь четче и резче становились тени, придавая пустому коридору вид мрачный и таинственный, невольно заставляя предполагать за каждой портьерой чужие глаза, а за каждой дверью - чужие уши. Буквально втолкнув ехидно усмехающегося француза в ближайшую гостевую спальню, Элеонора закрыла дверь и прислонилась к ней спиной, чутко прислушиваясь к тишине коридора. - Ходят слухи, что императора с Эльбы собираются перевести еще куда-то подальше от Франции, - начала она без вступления. – Нам поручено выяснить, так ли это, куда именно и в какие сроки. Женщина осеклась, заслышав чьи-то шаги. Несколько раз щелкнула, проворачиваясь, ручка одной из дверей, следом послышался недоуменный возглас горничной.
Октав де Водемон: Если для Элеоноры вид полутёмного коридора казался мрачным, то Октав предпочёл бы такой сумрак десятку освещённых многочисленными канделябрами гостиных. В темноте шпион чувствовал себя под невидимой, но надёжной защитой. Для человека, занимающегося тайной деятельностью, равно как и для любого преступника, ночь предпочтительнее дня. Пока графиня почти тащила француза по коридору, Водемон то и дело бросал взгляды по сторонам, невольно восхищаясь роскошью, присутствовавшей в каждом уголке дома Уэзерби. Удивляясь столь несвойственным для него эмоциям, Октав шёл вслед за сообщницей, пока они не оказались в уютной небольшой спаленке. Прислонившись к стене и скрестив руки на груди, шевалье выслушал краткие точные сведения Элеоноры. Водемон хотел похвалить "мадам Уэзерби", но в эту минуту где-то рядом раздался возмущённый голос, принадлежавший, видимо, одной из служанок графини. Подавив улыбку, шпион заговорил: -То, что вы узнали о ссыльном императоре-прекрасная информация. Но нам предстоит ещё более сложная задача, требующая ловкости и риска. На мгновение задумавшись, Октав продолжил: -Нам нужны люди, которые служат в армии-они в первую очередь осведомлены о судьбе Наполеона. Кстати, милая графиня, что из себя представляет этот Ваш Дансбери? Он может принести нам какую-либо пользу? Или роман с ним-приятное развлечение?
Ричард Уингем: Книжица, доставшаяся графу Дансбери в довесок к таинственным образом отказавшейся открываться двери, называлась «Ужасные и прочие приключения и видения в Прирейнском замке». То, что это просто идеальное чтиво для юной девушки на ночь, Ричард понял с первых же страниц. Анна Радклиф относилась к той особой категории писателей, вернее, писательниц, что испытывают постоянное желание производить впечатление на слабонервного читателя, с чувством запугивая его разнообразными ужасами, насколько у автора хватает воображения. В Прирейнском замке косяками разгуливали духи и призраки, разумеется, под завывание ветра в глухую ночную пору. Уингем со скорбной миной переворачивал страницу за страницей, обращая внимание более на абзацы, где в волнении вздымалась грудь героини, едва прикрытая ночной сорочкой, чем на происки привидений. Привидения, видимо, были оскоблены в лучших чувствах, поэтому через какое-то время попытались предпринять новый штурм двери гостевой спальни. – Заперто, - посетовал граф с замогильным придыханием, и испуганный вскрик с противоположной стороны двери сообщил ему, что «привидение» носит юбку, а не брюки, к упрямству дверного замка прямого касательства не имеет, и вообще мужского голоса из-за этой двери услышать не ожидало. – К-кто это? – Не мисс Маргкэм, уверяю вас. Даже английской зимой леди не в состоянии настолько охрипнуть, - убежденно заверил невидимую ему женщину Уингем. – Миссис.. Мисс… не важно, не будете ли вы любезны разыскать графиню и сообщить ей об этом досадном недоразумении. Дверь действительно заперта, причем с вашей стороны. И мне, право, не хотелось бы заночевать в спальне, отведенной для родственницы миледи Элеоноры. Быстрый топот ног прочь по коридору известил пленника о том, что шокированное создание умчалось разносить новую и замечательную сплетню по особняку Уэзбери. «Отлично, перейдем ко второй главе», - решил граф, возвращаясь в кресло.
Луиза Маркхэм: Действие снотворного, пары которого вдохнула Луиза, постепенно подходило к концу. Девушка мало-помалу преодолевала ту вязкую пропасть, которая отделяет сон от бодрствования, и по мере пробуждения её всё больше и больше охватывало непонятное чувство, близкое к тревоге. В голове царил полнейший туман, мисс Маркхэм не понимала, где она находится. Женский крик и последовавшие за тем мужские слова окончательно развеяли остатки сна. Приподнявшись на локтях, Луиза увидела, что находится в небольшой комнате, а в кресле напротив сидит мужчина, сосредоточенно читающий книгу. Тусклый свет мешал гостье графини получше разглядеть обстановку, но силуэт мужчины показался юной провинциалке знакомым. -Где я? Кто здесь?-спросила Луиза, с трудом разлепляя сухие губы. Слова прозвучали приглушённо, словно мисс Маркхэм говорила через одеяло. Самой девушке собственный голос казался чужим и доносящимся издалека.
Ричард Уингем: Привидения (ну что за докучливые создания!) все же умудрились отомстить Уингему. На этот раз, разбудив Луизу. В тот момент, когда девушка еще покоилась на его руках по дороге в спальню, графу казалось, что, если судить по ее ровному дыханию и расслабленному телу, сон мисс Маркхэм глубок и продлится еще по крайней мере несколько часов. К несчастью Ричард не угадал. Да и не мудрено было ошибиться, не зная истинную причину охватившей родственницу графини внезапной усталости. Теперь пробудившаяся девица вопрошает: «Кто здесь?». Черт возьми, и она имеет право знать, кто разделил с ней уединение в такую пору. – Как вы себя чувствуете, Луиза? – участливо осведомился Дансбери, откладывая в сторону книгу. Голосок девушки звучал тихо и неуверенно, словно после тяжелой болезни. – Вы потеряли сознание в гостиной, и нам пришлось перенести вас в спальню. Не отвечая прямо на вопрос «кто», граф надеялся, что мисс Маркхэм сама его узнает. А мягкая учтивость собственного голоса оставляла мужчине надежду еще и на то, что юная леди спросонья не поднимет крик прежде, чем выслушает его объяснения. – Проклятье, в комнате нет даже стакана воды, - оглянувшись по сторонам, пробормотал Ричард гораздо менее учтиво. Слуги успели позаботиться о чистой постели и глупой книге, но, похоже, времени подготовить все остальное им не хватило. А девушка, судя по ее голосу, наверняка вот-вот попросит пить. – Лучше лежите, вам нужен покой, - на всякий случай опередил Дансбери возможные пожелания собеседницы. - Хотите, я вам почитаю?
Элеонора Уэзерби : Испуганный голос горничной и торопливо удаляющиеся шаги за дверью, лишь немного приглушенные глубоким ворсом ковра, насторожили Элеонору. Неужели леди Маркхэм стало хуже? Вряд ли бы девушка так поразилась, обнаружив Ричарда в спальне своей хозяйки, а сам Уингем достаточно джентльмен, чтобы позволить себе какую-либо вольность в отношении служанки в доме своей любовницы. Но, что бы не случилось, графиня подозревала, что без ее внимания проблема не обойдется, а потому тет-а-тет с де Водемоном пора заканчивать, прежде чем весь дом поднимется на ноги в поисках хозяйки. - Дансбери, к вашему сведению, офицер генштаба, - сухо сообщила Элеонора. Искушение щелкнуть француза по носу, указав на его промах, было столь велико, что женщина с трудом удержалась от замечания о том, что развлечения делам мешают редко, и уж ее соотечественнику должно быть об этом известно лучше многих. - И, надеюсь, в следующий раз вы трижды задумаетесь, прежде чем прервать мое с ним свидание.
Луиза Маркхэм: Чем больше говорил Уингем, тем сильнее запутывалась Луиза, пытаясь понять, что с ней всё-таки произошло. Она вовсе не ощущала духоты, сидя в гостиной графини, а обморок нагрянул настолько неожиданно, что девушка терялась в догадках насчёт его причины. Постепенно к мисс Маркхэм вернулась способность рассуждать, и первое, что ощутила Луиза, был страх. Оказаться наедине с мужчиной в наглухо запертой комнате-это большая опасность для репутации любой более или менее знатной англичанки. При наиболее благоприятном стечении обстоятельств юная провинциалка была бы только скомпрометирована, но и это легло бы тёмным пятном на её пока что незапятнанную репутацию. -Нет, благодарю Вас,-ответила девушка, пытаясь говорить спокойно. Ей это плохо удавалось: голос дрожал, в теле возникла отвратительная слабость, а голова снова начала кружиться.-Я буду очень признательна, если вы скажете мне, что случилось с дверью. Мисс Маркхэм пошевелилась, чтараясь отодвинуться в дальний угол кровати-подальше от товарища по заточению. С детства юная леди усвоила одно нехитрое правило: все столичные мужчины-коварные существа, поэтому непорочным девицам до поры до времени лучше держаться от них подальше.
Ричард Уингем: – С дверью? Понятия не имею, - граф недовольно пожал плечами. – Мне кажется, она заперта. Снаружи. Но я отправил за подмогой служанку. Нас скоро освободят из этого занятного заточения, уверяю вас. А пока представьте себе, что вы сказочная принцесса, и вас сторожит огнедышащий дракон. Когда вы попадаете в дурацкую ситуацию, один из способов привести ее в норму, собственные насмешки над происходящим. Ирония лечит раздражение, а шутки, не всегда, но часто и в достаточной мере, располагают к вам людей. Не то, чтобы Уингему действительно нужно было расположение практически незнакомой ему юной леди, но девушка столь откровенно жалась в угол кровати, что ситуация, определенно, требовала разрядки. – Нет, не огнедышащий, это я преувеличил, - мужчина разочарованно провел ладонью по палевой ткани дорого сюртука. – Сигары-то я и не захватил. Да и курить в чужой спальне – моветон. Остается книга, и она, признаться, забавна. Или, если вы неважно себя чувствуете, давайте просто помолчим. Тут Ричард представил, какой мукой может обернуться настороженное молчание в темной комнате. И, улыбнувшись, добавил. – Но лучше поболтаем. Откуда вы родом, Луиза?
Октав де Водемон: Глаза Октава заблестели при словах "офицер генштаба". Пусть француз неприязненно относился к англичанам вообще, и к Дансбери в частности, но возможная польза перекрывала все личные эмоции шпиона. Как многие люди его профессии, Водемон привык делить людей на две категории: полезных для дела и для него самого, и, соответственно, бесполезных. Симпатии и антипатии шевалье считал уделом наивных девушек и восторженных юношей, а зрелые люди, по его мнению, должны были жить исключительно разумом. -Офицер генштаба?-переспросил Октав,-графиня, да Вы времени зря не теряете. Полагаю, что Ваше общение с сэром Ричардом основано не только на чувствах, но и на осознании своего долга. Примите мои поздравления, вы-бесценное сокровище для всех нас. Судя многих людей по себе, Водемон и в самом деле вообразил, что Элеонора поддерживает отношения с Уингемом исключительно ради полезных сведений. О том, насколько соответствует это предположение реальности, француз задумываться не стал.
Луиза Маркхэм: – Из Девоншира, - растерянно протянула девушка, заметно не готовая к светской беседе в тех обстоятельствах и ситуации, в которой она сейчас оказалась. Если ее собеседник говорит правду, что стоит за этой правдой: случайность, чья-то дурная шутка или злой умысел? - Но..., - мысли Луизы вновь и вновь возвращались к ее плачевному положению, - что нам теперь делать? Служанка, о которой вы говорите, как скоро, вы думаете, она вернется? Полный беспокойства взгляд юной леди вопросительно уперся в лицо графа Дансбери. Мужчина не выглядел ни огорченным, ни взволнованным. Любезная улыбка, бархатный, с едва заметным привкусом мягкой иронии голос. Ну, разумеется, ситуация кажется ему если не пикантной, то по крайней мере весьма забавной. Будет, чем похвастаться в кругу приятелей. Но для незамужней девушки последствия могут оказаться самыми трагическими. Луиза на всякий случай под одеялом провела ладонями по телу. В порыве благородного желания привести девицу в чувство кто знает, что мог позволить себе этот господин в то время, когда она не могла дать ему достойного отпора! На счастье с платьем Луизы все оказалось в порядке. Хвала Создателю, раздевать ее не пытались. Поэтому, горестно вздохнув, мисс Маркхэм села на постели, обхватив колени руками. Лежать было неловко. Словно приглашение для мужчины прилечь рядом. Немедленно покраснев от собственных мыслей, юная провинциалка жалобно глянула на невозмутимо восседающего в кресле с книгой в руках Уингема. - И кто, как вы полагаете, запер эту дверь?!
Ричард Уингем: - Я полагаю, что вам совершенно не о чем переживать, Луиза. Со вздохом Ричард в который уже раз отложил многострадальную Анну Ратклиф с ее «Ужасными и прочими приключениями и видениями». Приключение, не книжное, а абсолютно реальное, испуганно обнимало колени на смятой постели и требовало ответов на вопросы, на которые у Уингема ответов не было. – Девоншир – замечательное место, бывал там пару раз в юности… Я не знаю, кто запер дверь, клянусь вам. Скорее всего, графиня Уэзбери, уходя, случайно ее захлопнула, не задумавшись о последствиях. Но, моя очаровательная благонравная леди, уверяю вас, вашей репутации ничто не угрожает. Определенно, оправдываться в не содеянных еще грехах было чертовски накладно. И смешно. И Дансбери не прочь был посмеяться, если бы не умоляющий взгляд сидящей на кровати девушки. – Это маленькое недоразумение останется между нами. Болтать никто не станет. Да болтать и некому. Миледи Элеонора – ваша родственница, мне как бы нечем похвастаться… Уингем все же не удержался, и глаза его на миг насмешливо сверкнули. Но граф тотчас же взял себя в руки и продолжил мягкие увещевания. – Прислуге графиня на сегодняшний вечер удачно раздала выходные. Де Водемон… Будем надеяться, что он джентльмен, хоть и родился французом. В крайнем случае мне придется жениться на вас, не велика беда. В конце фразы Ричард привычно съязвил вновь, но в общем результатами собственной речи он остался доволен.
Луиза Маркхэм: - Вы с ума сошли! – Вскинулась Луиза, от брошенного вскользь «я женюсь на вас» утратившая остатки самообладания. Когда родители довольно бесцеремонно распорядились ее судьбой, отправив в Лондон «выветривать из головы романтические глупости», она, как послушная дочь, снесла все безропотно. Но выслушивать подобное от постороннего мужчины? Нет уж! В ушах у девушки опасно зашумело. Хитрое зелье месье де Водемона все еще давало о себе знать. – Как вы можете рассуждать о моей репутации столь легкомысленно. Это единственное, что у меня есть. Честное имя. И оно, представьте себе, мне дорого! Мисс Маркхэм сама не осознавала еще, что у нее начинается истерика, - неожиданный побочный эффект шпионского снотворного. Она понимала, что разговаривать с мужчиной таким тоном непристойно, что надо бы остановиться и замолчать, но слова срывались губ юной провинциалки уже помимо ее воли. – Вы женитесь на мне? О, благодарю. Полагаю то, что мы едва знакомы, вас ничуть не смущает. Однако я не вещь, купленная на распродаже. И мое сердце… оно занято! Несколько часов назад в разговоре с графиней Уэзерби девушка была гораздо более осторожна и гораздо менее откровенна. Но сейчас образ Уильяма Сэвиджа настолько явственно стоял перед ее глазами, что Луиза не сомневалась более в том, что ее чувства к молодому офицеру действительно глубоки и искренни.
Ричард Уингем: – С такой экспрессией мне еще не отказывали! – бровь графа Дансбери иронично взметнулась вверх, но, не смотря на модную нынче светскую леность в движениях, и беседа, и собеседница не на шутку заинтересовали Ричарда. – Позвольте поинтересоваться, мисс Луиза… На правах несостоявшегося жениха исключительно… Именем счастливчика, завоевавшего ваше сердце до меня. На случай, если ему вздумается стреляться из-за вас. Природа наделила Уингема живым и деятельным умом, поэтому, прикинув диспозицию: внезапное появление юной провинциалки в доме ее лондонской родственницы, столичное межсезонье, пылкие слова о свободе выбора и залившиеся при этом характерным румянцем щеки мисс Маркхэм, он не смог отказать себе в удовольствии сделать и некоторые напрямую следующие из этой диспозиции заключения. – Сдается мне, что ваша семья не разделяет вашей сердечной привязанности, так ведь? – Резюмировал граф, с интересом наблюдая за сменой выражений на лице собеседницы.- И поэтому скоропостижно отправили вас в Лондон к нашей общей знакомой. Ваш… ммм… милый друг, ему вообще известно, где вы?
Луиза Маркхэм: – Я ценю вашу любознательность, милорд. Предположение графа оказалось настолько «в точку», что Луиза невольно почувствовала себя уязвленной. – Но дела моей семьи вас абсолютно не касаются. Разве что вы с вашим легкомысленным подходом к браку женитесь на леди Элеоноре и войдете тем самым в число моих родственников. Уколов язвительного собеседника этой незримой словесной шпилькой, юная провинциалка обиженно поджала губы. Что она в сущности знает о Ричарде Уингеме и об его отношениях с графиней Уэзерби. Столичная родственница показалась мисс Маркхэм довольно раскованной и не особо озабоченной довлеющими над благородной женщиной условностями. Мать, помнится, напоминала отцу о вольных нравах Лондона. Как знать, может быть вопросы, что заставляют ее краснеть от смущения, для представителей светских кругов столицы кажутся невинными и безобидными. – Вы обещали молчать об этой истории, - напомнила девушка тихо, многозначительно кивая головой в сторону запертой двери. – А раз так, стреляться с Уильямом вам не придется. Луизе очень хотелось верить, что так все и произойдет.
Ричард Уингем: – Очень надеюсь, что в ближайшее время этого, действительно, не случится, - пробормотал Ричард, говоря в этот момент больше о своей перспективе женитьбы на Элеоноре, чем о гипотетической дуэли с гипотетическим Уильямом. Странно, но возможность брака с графиней Уэзерби никогда не приходила ему в голову. Как и возможность повторной женитьбы вообще. По правде говоря, свой первый брак Уингем считал самой серьезной ошибкой в своей жизни, и накапливать подобный опыт в будущем не имел ни малейшего желания. От размышлений об их отношениях с Элеонорой мысли Даннсбери плавно переместились на тот факт, что никто пока не спешит спасти узников из заточения. Куда, скажите на милость, подевалась служанка? Да и сама графиня, если на то пошло? Любезничает с французом столь самозабвенно, что потеряла счет времени?! На переносице мужчины полегла недовольная вертикальная складка – верный знак нарастающего раздражения. Однако товарку по несчастью упрекнуть ему было не в чем. Разве что в излишне болезненной гордости, но это известная болезнь провинциалов при встрече с Лондоном. – И, раз нам с Уильямом не суждено стреляться, - задумчиво протянул граф, сделав вид, что пропустил шпильку Луизы мимо ушей, - может быть, нам уместнее будет просто по-мужски познакомиться?
Луиза Маркхэм: - Зачем это вам? – во взгляде мисс Маркхэм мелькнуло подозрение, хотя в общем состояние девушки можно было охарактеризовать примерно как «уже не знаю, что и думать». Собеседник был слишком откровенен. И если ему, возможно, право на подобную откровенность давал возраст и непоколебимая уверенность в себе и своем положении, то для юной провинциалки встречная откровенность казалась верхом непристойности. Откровенничать с Ульямом Сэвиждем было просто. Влюбленность и проистекающая из этого доверительность позволяли девушке говорить свободно. Откровенничать с графом Дансбери было мучительно. И Луизе никак не удавалось угадать в разговоре верный тон. – Даже если вы более великодушны, чем мои родители, для которых Уильям оказался недостаточно родовит, - добавила мисс Маркхэм горько, - ничего, кроме неловкости, от вашего участия он не испытает. Вы ведь граф, не так ли? Богаты, признаны в свете? Что вам даст знакомство с простым офицером? Позабавит? Или это такой новомодный способ борьбы с не менее модной светской скукой?
полная версия страницы