Форум » История » Деловая встреча, или Интриги одной актрисы и одного попечителя (эпизод завершен) » Ответить
Деловая встреча, или Интриги одной актрисы и одного попечителя (эпизод завершен)
Эмили Уотерстоун: 17 января 1815 года, после визита Райли к Пемброкам. Лондонский театр "Друри-Лэйн". Участники: Эмилия Уотерстоун, Уильям Райли.
Ответов - 34, стр:
1 2 All
Эмили Уотерстоун: Всё время после разговора с мистером Райли в тот день, когда она рассталась с Виллеттом, Эмилия размышляла, как наиболее эффектно изложить свой нехитрый план действий. Отбрасывая разные варианты, актриса придумывала всё более изощрённые фразы, а жажда мести не давала уснуть планам коварной итальянки. К середине дня 17 января молодая женщина была готова известить о своих идеях Уильяма Райли. Памятуя, что означенный джентельмен крут нравом и никогда не церемонится с кем бы то ни было, мисс Уотерстоун не решалась просить для себя слишком многого-была опасность потерять единственную надежду на главные роли. Поэтому Эмили, узнав, что Райли только что вернулся в Друри-Лэйн из какой-то своей поездки, сразу направилась в его кабинет. По пути женщина встретила нескольких перепуганных и заплаканных молоденьких статисток. Из их бессвязных речей она узнала, что господин попечитель находится в состоянии страшного гнева. Дрожь неожиданно пронизала тело актрисы. Мысль о том, что какие-то сложности мешают Уильяму в осуществлении его части плана, была поистине страшной. Не желая долее искушать судьбу, Эмилия постучалась в знакомую дверь, за которой должен был находиться Райли.
Уильям Райли: После столкновения с полковником Гербертом в доме его отца Уильям все никак не мог прийти в себя. Хоть и понимал, что от ярости его не будет никакого толку, разве что разлитие желчи заработаешь. Нет, ну каков «герой», и, господи боже мой, до чего же не вовремя вернулся в Лондон! Дурное настроение сквайра в полной мере испытали на себе и мистер Арнольд, и пара некстати подвернувшихся под руку актеров (мерзавцы требовали повышения жалования), и какие-то крашенные девицы, мечтающие о большой сцене. Выдворив из кабинета всех просителей, Райли с видом голодного тигра обошел вокруг стола, с отвращением глянул на свое отражение в зеркале и извлек на свет божий ополовиненную бутылку бренди. Даже история со вчерашним мертвецом за кулисами и угрозами виконта Линли предать дело огласке не привели господина попечителя в такое первосортное бешенство, как встреча с сослуживцем, фактически стоившим в свое время Уильяму мундира. Будь на то воля Герберта, Райли лишился бы и свободы, но на счастье над честными офицерами всегда найдутся «честные» командиры. Глотнув алкоголь по простецки, из горлышка бутылки, мужчина остановился и прикрыл глаза, ожидая наступления желанного успокоения. А затем собирался было продолжить, но его намерениям помешал осторожный стук в дверь. – Какого дьявола! – рявкнул сквайр, и, резко распахнув дверь, уставился на застывшую с приподнятой рукой молодую женщину. Уильяму потребовалось несколько секунд для того, чтобы уяснить, кто перед ним и сменить зверскую гримасу на некое натянутое подобие любезной улыбки. – А-аа, это вы, мисс Уотерстоун. Проходите.
Эмили Уотерстоун: -Добрый день, мистер Райли,-выдавила Эмили, несколько смущённая первоначальным выражением лица попечителя.-Я пришла к Вам для разговора о нашем с Вами деле. Плохое настроение сообщника пугало актрису, она никак не могла отделаться от мысли, что бывший любовник осуществил свою угрозу раньше, нежели Уильям успел что-либо предпринять. Мысли путались в голове молодой женщины, возможные варианты развития событий мешались с тревогой за своё будущее, а желание отомстить становилось острее с каждым мгновением. В полном соответствии с пословицей, что у страха глаза велики, мисс Уотерстоун готовилась к наихудшим вариантам развития событий. Было ли тому причиной нервное напряжение или особености характера неугомонной итальянки-Бог весть. Не дожидаясь ответа на первые реплики, Эмилия подавила негативные эмоции и спросила: -Я надеюсь, что Ваш гнев не связан с "делом" лорда Милтона и моего бывшего любовника?
Уильям Райли: – Мой гнев? – Сквайр старательно изобразил на лице искреннее недоумение. Вышло довольно кисло, но если бы он был хорошим актером, играл бы на сцене. – Я всего лишь не в духе. Пара неприятных утренних встреч… Но при виде вас, милая Эмили, моя душа быстро пошла на поправку. Разродившись этим банальным комплиментом, Райли отступил на шаг в сторону и любезно кивнул женщине: – Проходите же, не стойте на пороге. Судя по вопросу актрисы, она явилась поговорить с ним о Линли. Что ж, послушаем, что за идеи обосновались в воображении отвергнутой любовником и покровителем мисс Уотерстоун. Пропустив приму Друри Лейн в кабинет, господин попечитель закрыл дверь и отсалютовал даме бутылкой, что все еще продолжал держать в руке. – Брэнди, мисс Эмили? Мне кажется, вы тоже немного взволнованы. Этот божественный напиток – отличное успокоение для нервов.
Эмили Уотерстоун: -Благодарю Вас,-улыбнулась Эмили, чувствуя невероятное облегчение от того, что все её подозрения оказались беспочвенными. В противном случае итальянку бы не успокоил даже самый крепкий напиток из всех, которые только существовали. Актриса быстро пересекла комнату и села за стол напротив сквайра Райли. Мебель в его кабинете не отличалась особенной изысканностью, и более капризная женщина не преминула бы это заметить. Но мисс Уотерстоун сейчас заботили куда более важные проблемы. -Мистер Райли, как Вы считаете, допустимо ли предать огласке вымышленные довольно непристойные подробности, если они органично впишутся в обвинительный рассказ и будут направлены против моего бывшего покровителя?-напрямую спросила молодая женщина. Охваченная стремлением жестоко отомстить, она была готова пойти на многое, в том числе переступить границы обычной женской стыдливости.
Уильям Райли: – Что естественно, то не безобразно, милая Эмили, - невозмутимо заметил мужчина, постепенно и окончательно успокаиваясь. Неприятности с Гербертом так или иначе придется улаживать. Но позже. Сейчас займемся господином Линли и вчерашним незадачливым мертвецом Милтоном. – Вы, видно, даже и не подозреваете, сколь скабрезные слухи разгуливают порой по салонам о самых достойных джентльменах и самых добродетельных леди из высшего общества. Не думаю, что ваши «непристойные подробности» кого-то шокируют. Но заинтересуют безусловно. Аристократы любят посудачить о постельных подвигах друг–друга не менее, а то и более простолюдинов. Отыскав в ящике стола две рюмки, Уильям наполнил их бренди, и протянул одну из них сидящей напротив актрисе. При дневном свете, без заламывания рук и попытки ткнуть его кинжалом, итальянская дива выглядела весьма миловидной молодой женщиной. Все же Виллетт прогадал, определенно прогадал по всем статьям, променяв итальянский темперамент на английскую рыжину. О мисс Айнсфорд Райли сегодня смог вспомнить только то, что она рыжеволоса и быстро краснеет. – Прошу вас, мисс Уотерстоун, выпьем за несчастья наших врагов. А потом, чтобы нам не попасть впросак, надеюсь, вы поведаете, что же такого непристойного совершал сэр Кристофер в вашем будуаре. Глаза сквайра по-кошачьи сузились. Некоторые «непристойности» бывает любопытно и повторить.
Эмили Уотерстоун: Эмили взяла в руки рюмку с благородным напитком, так любезно предложенным сквайром. Не по-зимнему яркие лучи солнца, проникавшие через тонкое стекло, заставляли коричневатую жидкость переливаться разными цветами и невольно притягивали внимание. Усилием воли женщина заставила себя перевести мысли в нужное русло. -За несчастья наших врагов,-повторила она вслед за Райли и сделала глоток. Голову словно затуманило лёгкое облачко, по телу разлилось тепло, остатки тревоги за успешное осуществление плана исчезли без следа. Эмили приготовилась рассказывать свою обвинительную историю. -Вот что я хочу сообщить, мистер Райли,-хищно усмехнувшись, начала мисс Уотерстоун,-я хочу обвинить моего бывшего покровителя в...в столь не присущем его возрасту половом бессилии. Я как можно убедительнее скажу, что он заставлял меня проделывать наиболее унизительные вещи и принимать бесстыднейшие позы, дабы распалить его страсть. Здесь нелишне будет добавить, что виконт шантажировал меня тем, что если я не буду достаточно пылкой, я лишусь его покровительства. Касательно лорда Милтона... Мне достаточно будет сказать, что почтенный джентльмен оказывал мне весьма целомудренные знаки внимания, чем вызвал бешеную ревность у моего любовника. Однажды, застав Милтона у меня, виконт напрочь рассорился со стариком, в результате чего у последнего случился сердечный приступ, и, как итог, смерть. А я, рассказывая это, буду истинно кающейся Магдалиной, сожалеющей, что из-за меня произошло столь ужасное событие. Пока итальянка рассказывала свою длинную вымышленную историю, кровь приливала к смуглым щекам Эмилии, сердце билось в груди, дыхание то учащалось, то замедлялось-актриса переживала вымышленные события так же бурно, как если бы они действительно имели место быть. Закончив говорить, она устало перевела дух и слегка откинулась на спинку стула, ожидая критики или похвалы.
Уильям Райли: – Дорогая моя, как же вы жестоки, - оглушительно рассмеялся Райли, дослушав до конца историю мисс Уотерстоун. – Мне заранее жаль этого молодого человека. Половое бессилие? В его возрасте?! Какое унижение. «Вот тебе урок, Уильям. Никогда не ссорься с женщинами, - отметил про себя сквайр, наслаждаясь калейдоскопом эмоций, отражающимся на выразительном лице итальянки. Похоже, дама приняла свой вымысел настолько близко к сердцу, что сама уже верила в него. А значит, поверят и остальные. – Только женщины знают наверняка, как больнее всего поразить честь и гордость мужчины» - Я в восхищении от вашей истории, Эмили, - побормотал мужчина, отсмеявшись. – Браво. Вы лучшая, из известных мне актрис. И все же не забудьте добавить, что во время ссоры с лордом Милтоном виконт Линли оскорблял старика, может, даже обошелся с ним грубо физически. Например, толкнул. Судьям это понравится, сплетникам – тем более. На нашем общем друге сэре Кристофере должно быть как можно больше прямой вины в смерти этого почтенного джентльмена. Продолжая улыбаться, Уильям плеснул в рюмку мисс Уотерсоун еще бренди. Щеки женщины заметно раскраснелись, и сквайр имел все основания полагать, что дело тут не только в привычке актрисы переигрывать в эмоциях. Спиртное тоже сделало свою часть работы. – Скажите, милая Эмили, неужели публичный рассказ о будуарных бесстыдствах вашего любовника, вас ничуть не пугает? – Вкрадчиво осведомился господин попечитель. - Он ведь должен быть убедительным, не забывайте. Нужно как следует продумать детали…
Эмили Уотерстоун: Одобрение сквайром её истории, которая почти полностью являлась плодом более-менее умелой импровизации, вызвало у Эмилии желание сделать свой рассказ ещё изощрённее, укусить Линли ещё больнее, дабы таким образом удовлетворить оскорблённую гордость. Опустошив вторую рюмку бренди, мисс Уотерстоун приблизилась к той опасной для всех женщин границе, перейдя которую, они уже не контролируют свои слова и поступки. Решимость актрисы превзошла все границы, она говорила и говорила, плохо отдавая себе отчёт в сказанном. -Я готова на всё...описать все его бесстыдства, подтвердить, что он применил рукоприкладство по отношению к лорду Милтону. Я повторю всё, абсолютно всё, что сказала вам, ничуть не смутившись из-за возможного неодобрения общества. Пусть мои слова будут обсуждаться-пусть! Никто и ничто не удержит меня от мести, ни стыд, ни совесть. Вы поможете мне дополнить мою историю, мистер Райли? Молодая женщина не была особенно пьяна, её состояние было близко тому, что испытывают фанатики, идущие на смерть ради своей веры. Бесстрашие, жестокость, готовность заключить сделку с самим дьяволом-всё это отражалось на лице итальянки и заставляло её тёмные глаза излучать неистовый блеск, который мог не на шутку напугать человека, менее хладнокровного, нежели театральный попечитель.
Уильям Райли: – М-ммм, я постараюсь, - протянул Уильям, завороженный зрелищем высоко вздымающейся от волнения женской груди в откровенном вырезе модного платья. Предпочитая деньги женщинам, сквайр Райли, хоть и любил окружать себя красоткам, к интимным связям относился с несвойственным возрасту благоразумием. И по старой армейской привычке продолжал ездить к шлюхам, а не заводить интрижки с актрисками, или тем более светскими дамами. Первые требуют меньше, и обходятся в конечном итоге дешевле, чем вторые. Эмили Уотерстоун была хороша. Чертовски хороша, на вкус Райли. И при этом опасна, как королевская кобра. Отвергнутая и оскорбленная любовником, она была подобна готовой вот-вот сорваться с тетивы смертоносной стреле. И здравый смысл подсказывал Уильяму, что постельные утешения с его стороны могут все испортить. Если актриса перестанет ненавидеть Линли и бояться потерять место примы в Друри Лейн, она позабудет о мести. И стрела никогда не поразит цель. Жаль, при иных обстоятельствах… – Я не большой знаток постельных излишеств… Возможно, стоит обратиться к классике, к французам. Обойдя стол, мужчина оказался позади женщины, и, не сдержавшись, провел ладонью по ее напряженной спине. Подступающее опьянение в мозгу сквайра не на жизнь, а на смерть сражалось со здравомыслием.
Эмили Уотерстоун: По телу Эмили пробежала лёгкая дрожь-прикосновение прохладных пальцев Райли к её разгорячённой коже было неожиданным. Однако молодая женщина покривила бы душой, если бы сказала, что оно не доставило ей удовольствия. "Без сомнения, он знает, как доставить удовольствие любой,"-подумала мисс Уотерстоун о стоявшем рядом человеке. Эта мысль, смешавшись с желанием отомстить, породила очередную идею: актрисе захотелось забыться на краткий миг в объятьях сквайра, доказать себе самой, что её любовь к Кристоферу мертва и больше не воскреснет, и выплеснуть до капли всю накопившуюся страсть. -О, я просмотрю все доступные мне французские книги, дабы найти там подтверждение моим словам,-прошептала женщина, поворачиваясь к сообщнику. Больше она не произнесла ни слова, борясь, как и он, с огромным искушением. Но во всём облике мисс Уотерстоун читалось то, что она с такой тщательностью пыталась скрыть.
Уильям Райли: – Только не переусердствуйте, моя дорогая Эмили, - иронично заметил Уильям, подаваясь вперед и наклоняясь. – Этот бессмысленный бунт, что французы называли революцией, вызвал к жизни разную литературу. Например, творенья месье де Сада далеко не всегда стоит пробовать на себе и своих возлюбленных… Разгоряченное спиртным и близостью красивой женщины дыхание Райли обожгло щеку мисс Уотерстоун, когда пальцы мужчины, окончательно осмелевшего (в широко раскрытых глазах актрисы Уильям уже видел утвердительный ответ на еще не высказанный им вопрос), коснулись губ Эмили, плотоядно очерчивая их контур. – Если наш общий большой друг Линли пускал в ход плеть… Ах, мерзавец, надругаться над столь нежной кожей!.. Рука сквайра, обласкав губы и подбородок женщины, скользила теперь вниз по ее напряженной шее. И упоминание о нежности кожи было кстати. – …От этого должны были остаться следы. Как думаете? В глазах Райли светился интерес естествоиспытателя, беззастенчивая жестокость испорченного ребенка, коими, по утверждению некоторых философов, в глубине души являются все мужчины.
Ричард Уингем: Отоспавшись после ночного кутежа с приятелями и прочитав письмо графини Уэзбери, определяющее его планы на вечер, Ричард Уингем решил заняться реализацией своего вчерашнего замысла, вкратце сводившегося к тому, что «не видать дю Виллю моего парадного выезда». Прослушивание Абигайль в Друри Лэйн, как прекрасно понимал граф, тоже обойдется ему не бесплатно, но он достаточно жертвовал на нужды лондонского театра (вернее не он сам, а его покойная жена, но после смерти Маргарет некоторые семейные традиции Ричард просто не стал менять), чтобы надеяться на то, что мистер Арнольд или кто-либо из совета попечителей не осмелится отказать ему в небольшой просьбе. За кулисами царила обычная дневная суета, и Дансбери на своем пути к кабинету директора театра успел шутливо раскланяться с парочкой прехорошеньких статисток, услышать обрывки склоки двух начинающих актеров второго плана по поводу того, кто из них более талантлив, счастливо разминуться с рабочими, волокущими на сцену декорации, и даже удивиться шушуканью, что в Друри Лэйн, дескать, вчера кого-то убили. Наконец граф достиг вожделенной двери и, коротко стукнув по дверному косяку затянутой в перчатку ладонью, немедленно шагнул в кабинет. Это было его ошибкой. Сцена, открывшаяся взору Ричарда, при всей своей умилительной пикантности, не предполагала появления зрителей. - Хмм… - Выскакивать обратно в коридор было уже поздно, поэтому Уингем цинично предпочел остаться. – Меня давно мучил вопрос, мистер Райли, с чего вы связались с таким несвойственным вам делом, как попечительство. Теперь я знаю ответ. Мое почтение, мисс…
Уильям Райли: – Что… - продолжение фразы, должное было звучать, как «вы себе позволяете?» застыло на губах у Райли, когда сквайр, обернувшись, разглядел лицо своего нового посетителя. Граф Дансбери! Ну и денек сегодня, на его голову, как из мифического Рога Изобилия, посыпались «любимые» сослуживцы по испанской компании. Черт бы их побрал, всех вместе и по отдельности! Ссориться с людьми, которые слишком много о тебе знают, плохая примета. Особенно если это «многое» может знатно напакостить светской репутации. Интересно, появление за кулисам Ричарда Уингема как-то связанно с приездом младшего Герберта, или это просто скверное стечение обстоятельств? – Даже мартышку можно научить стучать, - едва слышно прошипел Уильям, с сожалением отстраняясь от Эмили. «Но не аристократа графских кровей», - добавил он мысленно. – Какими судьбами, милорд? – губы господина попечителя тронула натянуто-любезная улыбка. Но в данных обстоятельствах большего не потребует даже нахал Ричард. – Пользуясь случаем, позвольте вам представить мисс Уотерстоун, достойное украшение лондонской театральной сцены. Эмили, это граф Дансбери, один из меценатов Друри Лэйн, известный покровитель служителей Мельпомены.
Эмили Уотерстоун: Если бы мысли действительно материализовывались, то граф Дансбери за последние несколько минут стал бы, по меньшей мере, трижды трупом. Эмилия, готовая ответить на первые ласки своего друга-попечителя, не ожидала, что кому-нибудь придёт в голову явиться в кабинет сквайра в столь неподходящее время. Когда в комнате оказался лондонский джентельмен, итальянка была готова наброситься на него с шумными проклятиями на родном языке и пустить в ход длинные, тщательно отполированные ногти. "Нет ничего страшнее разъярённой женщины"-эту фразу мог произнести любой человек, которому доводилось видеть гнев мисс Уотерстоун. Судорожно впиваясь пальцами в спинку стула, она пыталась кое-как утихомирить бушевавшие эмоции, но южный темперамент брал своё. "Один из меценатов... Знавала я таких меценатов, и не только при полном параде, но и в других позициях",-отметила актриса. Если Райли преследовали бывшие сослуживцы, то его сообщница никак не могла отделаться от призрака одного из бывших любовников. -Очень приятно, граф,-со скрытой злостью улыбнулась Эмили,-Ваш визит-несомненно, большая честь для Друри-Лэйн.
Ричард Уингем: – Я надеюсь на это, мисс Уотерстоун. Всегда был уверен, что этот театр передо мной в неоплатном долгу. Ричард почти что наслаждался моментом. Уж больно красноречивыми в эту минуту были лица мужчины и женщины, которым его появление перебило драгоценное уединение. Ну и поделом, раз на двери имеется засов, почему бы не использовать его по назначению? – Тем более, у меня просто замечательная новость. Для Мельпомены. Все трое улыбались друг другу. Актриса со злостью, сквайр – натянуто, а улыбка графа Дансбери сделалась для контраста нарочито-сладкой. – Я отыскал алмаз. Прирожденную актрису. Будущую звезду сцены. Совершенно, надо сказать, случайно, но девочка потрясающе талантлива. Разумеется, чтобы стать бриллиантом, алмазу требуется тщательная огранка. А юной особе, о которой я веду разговор, напряженная работа над собой и учеба у мэтров. И я подумал, зачем откладывать? Мистер Райли, я хочу, чтобы мистер Арнольд взглянул на мою находку, послушал ее и подыскал ей какое-нибудь местечко. На сцене Друри Лэйн. Полагаю, вы меня понимаете?
Уильям Райли: - О! Еще как… Очередная смазливая актерка, талантливая в приватных постельных спектаклях для одинокого богатого мужчины. Чего ж тут непонятного. Если подумать, Райли был бы даже не против на нее взглянуть. Оценить, так сказать, вкус графа в женщинах. О Дансбери болтали разное, и в числе его любовниц светские сплетницы называли весьма интересных дам. Неужели «алмаз» настолько хорош, что его блеск затмил собой сияние светских львиц? – Это нетрудно, милорд. При театре подвизается огромное количество девушек и женщин. Уверен, мистер Арнольд подыщет вашей «находке» какую-нибудь работу. Но ведь вы не ожидаете, надеюсь, немедленно увидеть ее на сцене в главной роли? Сквайр плотоядно усмехнулся. – Конечно же, можно устроить и это. Но в таком случае, граф, вам придется выкупать все пустые места в ложах и партере. Чтобы спасти Друри Лэйн от банкротства. Лондонская публика, знаете ли, весьма привередлива. Даже Кин не всегда собирает аншлаг, хоть это бриллиант давно уже не нуждается в огранке.
Ричард Уингем: – Не спешите рубить сук, на котором сидите, Райли. Ирония господина попечителя Уингема абсолютно не устраивала. Будь на месте сквайра кто-нибудь другой… Но нравоучения от Райли Ричард выслушивать не собирался. – Каждая прима начинала когда-то девочкой на побегушках. Не правда ли, мисс Уотерстоун? Граф вопросительно улыбнулся актрисе, за одно недвусмысленно напоминая «однополчанину», что у их разговора имеется свидетель. Свидетель того, что уже сказано, а главное, свидетель того, что еще может быть сказано в дальнейшем. – Наш долг перед английским театром поощрять юные дарования, помогать им раскрыться и проявить себя. А если вдруг я ошибаюсь, и Друри Лэйн будет пустовать, думаю, мы поделим расходы пополам, мистер Райли. Все-таки вы в какой-то степени мне обязаны… происхождением вашего капитала…, - помурлыкал Ричард, хозяйским взором оглядывая кабинет. Если Уильям решит упрямится, беседа грозит затянуться, и придется задержаться в этой дыре на какое-то время. А задерживаться его светлость предпочитали с комфортом.
Эмили Уотерстоун: -Спешу Вас огорчить, мистер Уингем, но у некоторых актрис срок пребывания "девочкой на побегушках" был настолько короток, что его даже не стоит вспоминать,- прошипела Эмилия, чувствуя в вопросе сэра Ричарда скрытую издёвку. Судя по его отчасти брезгливому виду, граф Дансбери не находил пребывание в кабинете Райли приятным времяпровождением. Это значило, что англичанин должен был скоро покинуть сообщников к вящей радости коварной итальянки. Однако для неё радость была подпорчена известием о новой конкурентке. "Если эта молоденькая шлюшка, ублажающая графа, не блещет талантом, то мне ничего не стоит подавить её своим талантом, связями и харизматичностью. В конце концов, любовь публики нельзя купить за деньги. Но если Дансбери в лице своей протеже предоставит мне серьёзную конкурентку, то, боюсь, мне не справиться с ней и Лили Айнсфорд. Что же, остаётся только познакомиться с новой актрисой и разузнать, что это за птица",-подумала мисс Уотерстоун, заранее готовясь к очередной борьбе с соперницей.
Уильям Райли: Подбородок Райли некрасиво дернулся, выдавая охватившее его бешенство. Да что с ним не так, в конце концов, что каждый норовит браться его шантажировать?! Но если в угрозах виконта было больше бравады, чем опасности, - что он знает, этот мальчишка, об истинных причинах смерти старика Милтона, - то у Дансбери, в подтверждение его истории, найдутся и факты и свидетели. Особенно теперь, после возвращения полковника Герберта в Лондон. Нет, к войне на два фронта сквайр готов не был, и отдуваться за собственные старые грешки много лет спустя ему не хотелось. Поэтому девку Ричарда Уингема придется обласкать, ничего не поделаешь. – Долг перед театром… Как же, понимаю. Мы оба люди долга, милорд, - кисло процедил Уильям, делая вид, что он все понял, и дальнейших напоминаний о происхождении его капитала ему не требуется. – Выпьете с нами бренди, граф? За грядущую восходящую звезду Друри Лэйн?
Ричард Уингем: – Почему нет? – великодушно согласился Дансбери, прекрасно понимая, что Райли, доставая из ящика стола третий бокал, с трудом сдерживает желание запустить его в голову незваному гостю. – Мне переговорить с мистером Арнольдом самому, или вы готовы оказать мне и эту дружескую услугу тоже, сквайр? Пока господин попечитель разливал остатки брэнди, Ричард разглядывал сидящую у стола актрису. Невольно представляя на её месте свою полную жизни протеже. Черт побери, а ведь он не удосужился задуматься о том, в какой мир с таким рвением открывает двери Абигайль. Театр – не только сцена, не только накал игры, восторг и овации публики. Но и такие вот посиделки в кабинетах типов, давно и напрочь лишенных чести, совести и уважения к женщинам. Хотя, если судить по сердитому взгляду «звезды», уединение с Уильямом Райли не было ей в тягость. – Мисс Уотерстоун, я могу попросить вас об одолжении? – улыбаясь, осведомился граф, охваченный очередным приступом цинизма. – Приглядите за моей «находкой». Чуткий женский совет, поддержка настоящей актрисы… Юной дебютантке это не помешает. И вы сами, обещаю, не останетесь в накладе. Серо-голубые глаза мужчины едва заметно сузились в ожидании ответа. Любезная проверка на продажность. И еще одна невидимая, но пощечина Райли.
Эмили Уотерстоун: Последняя реплика Уингема окончательно добила терпение актрисы. Пока граф говорил с Райли, Эмилия стискивала пальцы с такой силой, что костяшки её смуглых пальцев стали белее полотна. Не имея возможности выплеснуть гнев на столь невовремя заявившегося посетителя, итальянка надеялась физической болью заглушить невероятную злость, охватившую её. -О, я сделаю всё, чтобы Ваша протеже чувствовала себя в стенах Друри-Лэйн как дома,-нараспев проговорила Эмилия, едва заметно подмигнув сквайру. Если бы актриса знала, что дома мисс Тэтчер находится на положении побочной дочери, то она не упустила бы момента улыбнуться своей двусмысленной фразе. Но пока что женщине оставалось только надеяться, что она лучше изучит новую актрису. общаясь с ней поближе.
Уильям Райли: На этот раз подмигивание Эмили не встретило ответного воодушевления господина попечителя. Дансбери – самонадеянный глупец, неужели он не видит, что дразнит тигрицу. Хотя конечно ему не выпало счастье наблюдать итальянку в приступе бешенства с ножом в руках. Но в любом случае разгребать грядущие неприятности предстоит сквайру, у которого и так неприятностей достаточно. – Если вы спешите, сэр Ричард, - откликнулся Уильям с постной любезностью в голосе, - я, конечно же, передам мистеру Арнольду ваше пожелание. Слово «просьба» Райли не использовал намеренно. Какая тут к дьяволу просьба, это скорее приказ. В духе полковника Уингема. – И пришлю вам записку с указанием времени, которое наш славный режиссер готов уделить вашей протеже. Пару дней придется обождать, он немного занят с премьерой. Но до конца недели все решится, уверяю вас. Ко взаимному удовлетворению сторон… Вновь обойдя стол, мужчин оказался на том же месте, где он находился в момент появления в кабинете графа Дансбери. Но на этот раз рука Райли всего лишь покровительственно опустилась на плечо женщины вместо того, чтобы, как прежде, исследовать соблазнительную линию ее спины. – И конечно же мисс Уотерстоун позаботится о мисс… мисс… Простите, вы кажется не назвали имя нашей будущей актрисы. Но позаботится в любом случае. Эмили, знаете ли, сама доброта. После этих слов пальцы Уильяма довольно ощутимо сжали плечо итальянки, предостерегая ее от опрометчивых слов и поступков.
Ричард Уингем: – Называйте мою «находку» Абигайль, сквайр, - предложил Ричард, глотнув бренди. Который, надо сказать, оказался очень недурен, как для невзрачной обстановки этого кабинета. – Подозреваю, в будущем она придумает себе какое-нибудь звучное имя. Как это принято у актерок. А пока… просто Абигайль. Предупредительность господина попечителя его забавляла. Обычно Дансбери не злоупотреблял шантажом. Даже в случае, если тайные грешки приятелей и были ему известны. Но Райли, если задуматься, давно не джентльмен. А ощущение… Ощущение занятное. – Что ж, значит, я буду ждать вашей записки, Райли, - подытожил он, опуская пустой бокал на стол. – Не затягивайте с этим, вы же знаете, как я нетерпелив. А я в благодарность не стану испытывать более ваше терпение, господа. Насмешливый взгляд мужчины скользнул по напряженным лицам собеседников, на мгновение задержался на руке Райли, сжимающей плечо мисс Уотерстоун. – К тому же, вижу, вам не терпится продолжить приватную беседу. Всего наилучшего. Кивнув на прощание сквайру и поклонившись Эмили, Уингем отправился восвояси.
Уильям Райли: – На чем мы остановились? – Бесцветным голосом осведомился Уильям у своей сообщницы, едва они снова остались наедине. И не сдержавшись, вспылил, - Черт побери четырнадцатый драгунский полк!!! Опустевший бокал из-под бренди с жалобным звоном врезался в стену и разлетелся опасным фонтаном осколков. Наглядно продемонстрировав, что даже змеиная любезность сквайра Райли при случае его покидает. – Я надеюсь, вы не станете без нужды допекать эту замечательную протеже графа, милая Эмили. Поверьте, нам с вами на ближайшее время достаточно будет забот с Линли. Ненавижу осложнять себе жизнь. Да и вам не советую. Фривольное настроение Уильяма, продиктованное моментом, после разговора с Дансбери сошло на нет. Ричард сыграл с ним дурную шутку, любезно возвратив уединение, уже ни на что не годное. – Если вам хочется за кем-то присматривать, позаботьтесь о мисс Айнсфорд, - мрачно посоветовал господин попечитель актрисе. - Она – наивная глупышка, но ваш бывший покровитель запросто может воспользоваться ей для своей выгоды. В том числе для алиби. И тогда ваша душещипательная история заметно потеряет в цене.
Эмили Уотерстоун: Эмили смотрела немигающим взглядом на закрывшуюся дверь, проклиная всех и всё-предавшего её любовника, Уингема, решившего подпортить и без того не безоблачные дни итальянки, а больше всего досталось молодым актрисам. Мысленно окрестив Лили и ещё не знакомую ей Абигайль "грязными потаскухами", мисс Уотерстоун встала со стула и осторожно подошла к Райли. -У меня к Вам встречное предложение, мой дорогой конфидент. Если мой бывший любовник вздумает забавляться с этой рыжеволосой пустышкой, то нам лучше всего обратить внимание на подпорченную репутацию Айнсфорд. Она не умеет вертеть мужчинами, а это значит, что её роман с виконтом послужит превосходным поводом для исключения девицы из театра. В противном случае, можно будет настроить против неё эту Абигайль, а столь сильной атаки с двух сторон не выдержит ни одна девица. Если уж так получилось, что у нас будет ещё одна актрисулька, то надо повернуть эту ситуацию в выгодную для нас сторону. Не так ли, мистер Райли? Молодая женщина опёрлась подбородком о плечо стоявшего рядом сквайра, щекоча его щёку копной угольно-чёрных волос. Хорошее настроение постепенно возвращалось к коварной южанке, когда она строила планы мести всем своим врагам.
Уильям Райли: – По-моему вы увлекаетесь, милая Эмили. Мужчина дернул плечом, отстраняясь от мисс Уотерстоун. Фамильярность в общении с итальянкой он мог позволить себе, но не наоборот. Женщинам, в том числе и этой, не помешало бы знать свое место в системе ценностей мужчин. «Дорогой конфидент», еще не хватало. В более миролюбивом настроении Уильям, возможно, пропустил бы подобную дерзость мимо ушей. Но не после двух подряд неприятных встреч со старыми «приятелями». – С кем бы ни забавлялся ваш драгоценный виконт, его «даме» мы ничего не сможем сделать, пока она под его покровительством. Если наказывать за распутство мисс Ансфорд, то как прикажете поступать с вами после того, как вы обнародуете подробностей своих отношений с сером Кристофером? Райли ухмыльнулся, презрительно сложив руки на груди. Если Эмили настроена с его помощью воевать с конкурентками, пускай забудет об этом. Его, Райли, беспокоит настойчивое любопытство Вилетта в деле с Милтоном. А не грызня актрисулек за главные роли. – Так что, если вы хотите избавиться от Лили, давайте сначала избавимся от Линли.
Эмили Уотерстоун: Слова Райли, произнесённые ледяным тоном, мгновенно остудили неистовый мстительный пыл итальянки. Стремясь разом разрешить все свои проблемы, актриса не видела ничего зазорного в том, если она воспользуется услугами сквайра. Чувствуя себя почти равной своему единомышленнику, Эмилия забыла о некой границе между ней и Уильямом Райли. Однако театральный попечитель, также как и прима Друри-Лэйн, думал исключительно о своей выгоде. "Было бы наивно с моей стороны подумать, что он готов оказать мне услугу. Нет, сквайр всего лишь использует меня для достижения своих целей, пользуясь тем, что некоторое время нас с ним объединяет общий враг. Что же, придётся решать каждую задачу по отдельности-сначала виконт, а потом конкурентки",-постановила мисс Уотерстоун, стараясь не выдавать своего разочарования. -Я полностью согласна с предложенным Вами условием,-выдавила из себя женщина, мысленно продолжив :" ...а что ещё мне остаётся делать?!"-Кстати, если глаза меня не обманули, Вы не обрадовались прибытию графа Дансбери. Он связан с нашим общим врагом? Примиряясь с тем, что беседа утратила романтизм, Эмилия попыталась перевести разговор в деловое русло. Обозлённая на Уингема за прерванный разговор, актриса в своём воображении подбирала увлекательные, но насквозь фантастические варианты мести.
Уильям Райли: – Уингем? Если и связан, разве что правом рождения. Заносчивый титулованный аристократ. Сквайр с брезгливой ухмылкой прошелся по кабинету, рассеянно перешагнув через останки бокала на полу. – Люди, милая Эмили, делятся на две категории. Те, кому все достается в силу общественных традиций, и те, кто добивается всего сам. Первые всегда недолюбливают вторых и наоборот. Ну и к черту… Вы никогда не будете равны мне, мисс Уотерстоун, я никогда не буду равен Дансбери, хотя несколько лет назад я едва сводил концы с конами на офицерское жалование, а еще через несколько лет смогу купить такого вот графа с потрохами. Традиции, будь они не ладны. Иногда я думаю, что французы были не так уж и неправы, пустив в ход гильотину. Рассказ Райли отражал только одну сторону медали. Но любой человек, когда ему выпадает возможность безнаказанно обличать своих «недоброжелателей», старается при этом максимально обелить себя. Поэтому Уильям не стал упоминать истинную причину презрения графа Дансбери к простому сквайру. Немного выговорившись, господин попечитель вспомнил, для чего собственно явилась к нему итальянка, и, сменив брезгливую гримасу на любезную улыбку, подытожил: - Что ж, приятно слышать, что мы с вами обо всем договорились и условились.
game_master: В этот момент конфиденциальная беседа мужчины и женщины была прервана вновь. На этот раз появлением слуги сквайра Райли неким Джузеппе Мальдини. Этот пройдоха, лицом и статью чем-то неуловимо напоминающий самого сэра Уильяма, был родом из республики Святого Марка, откуда семейство Мальдини бежало после оккупации Венеции Наполеоном. Оказавшись в конце концов в британской армии, Джузеппе угодил в денщики к капитану Райли, и с тех пор сопровождал своего офицера, а потом и просто хозяина сначала по Испании, а сейчас по Лондону и его окрестностям. – Я принес то, что вы просили, синьор, - почтительно сообщил Мальдини, выкладывая на стол сквайра несколько потрепанных книг и старых газетных номеров. Джузеппе весьма недурно болтал по-английски, предпочитая при этом приукрашать чужой язык словечками со своей родины. Но на этот раз Райли больше интересовал именно итальянский язык своего доверенного человека. Именно в силу происхождения Мальдини сквайр поручил итальянцу навести кое-какие справки об его «соотечественнике» - Джованни Калиостро. Сын легендарного мага заинтересовал Уильяма Райли ровно с того момента, когда судьба столкнула их за кулисами над телом лорда Милтона. И верному слуге немедленно было дано поручение разведать все, что можно, относительно особы Калиостро-младшего. Как раз результаты своих изысканий Джузеппе теперь и выкладывал на суд господина попечителя.
Эмили Уотерстоун: -И наш уговор изменениям не подлежит,- твёрдо сказала Эмили,-я выполню всё, что должна выполнить. Однако мне тоже порой жалко, что гильотину не смогли перевезти через пролив, дабы устрашать благородных английских лордов... Слова итальянки были прерваны скрипом двери и появлением её земляка. Мисс Уотерстоун плохо знала слуг своего "дорогого конфидента", но с Мальдини она часто перебрасывалась парой-тройкой слов на их родном языке. -Добрый день, Джузеппе,-приветствовала актриса своего знакомого, удивляясь, зачем Райли посылал его за книгами.-Это, часом, не книги об искусстве оперы? Вижу, что на обложке вон того фолианта стоит надпись на итальянском, да буквы так изогнуты, что не поймёшь, что написано. С соотечественниками надменная и неприступная прима театра становилась намного мягче и доброжелательнее. Быть может, причиной на то являлась удалённость большинства знакомых Эмилии итальянцев от театра и отстутствие какой-либо конкуренции с их стороны.
game_master: – Buongiorno, Синьора Эмилия, - Как все дети юга охочий до женского пола Джузеппе лукаво подмигнул женщине, в чьих жилах текла такая же горячая итальянская кровь. – Это книги об искусстве магии, сага mia. Вы, верно, слышали, наш знаменитый соотечественник граф Калиостро на днях прибыли в Лондон. Не имея представления о том, насколько конфиденциальна должна быть раздобытая им информация, Мальдини бросил вопросительный взгляд на хозяина. И, не усмотрев в его лице предостережения или недовольства, продолжил: - О синьоре Джованни много судачат, об его сестре Анжеле - тоже. Говорят, дивно как хороша. Синьоры стреляются из-за нее по всей Европе. Среди бумаг есть адрес дома, где остановился граф. К тому же он собирается провести первый сеанс магии в салоне у миледи Уэзерби. Завтра вечером, и Лондонская публика заранее в предвкушении. Приглашения буквально не достать. Но если ваша милость пожелает… Слуга почтительно поклонился, и весь вид его говорил при этом «если ваша милость пожелает, то пройдоха Джузеппе из кожи вон вылезет, но устроит все необходимое»
Уильям Райли: - Не беспокойся, Джузеппе… Райли в несколько быстрых движений пересмотрел газеты, что принес Мальдини. Статьи времен прошлого визита на Альбион графа Калиостро, отца нынешнего. Хотя многие и болтают, что тот Калиостро и этот, новый - один и тот же бессмертный маг и кудесник. Книги, что раздобыл итальянец, были на языке его родины, и тут Уильям без помощи Джузеппе все равно ничего бы не разобрал. Но фолианты по магии могут обождать до более подходящей оказии. А вот прием у графини Уэзбери – это интересно. Пожалуй, стоило бы раздобыть хваленое приглашение, но, разумеется, этим делом он обеспокоится сам. Мальдини, конечно, жулик, каких мало, но сквайру были известны иные, более учтивые способы оказаться в салоне прекрасной леди Элеоноры. И самый простой – явиться с кем-то из завсегдатаев салона. Например… Райли наморщил лоб, перебирая в уме своих многочисленных светских знакомых. Например… С месье дю Виллем. – Ступайте, Эмили. Пока мистер Арнольд не явился ко мне с жалобами, что вы пропустили очередную репетицию. С сегодняшнего дня – вы у нас просто образец примерной актрисы, влюбленной в театральную сцену. И я сам, пожалуй, тоже прогуляюсь. Если он хочет отыскать Николаса дю Вилля, начинать поиски следует с какого-нибудь мужского клуба, например с Уайтс или Брукс. Скучающие денди, бывало, проводили в подобных заведения дни напролет. – И ты пошевеливайся, Джузеппе. Отправляйся, вели подать мой экипаж, - распорядился господин попечитель. - Прокатимся на улицу Сент-Джеймс.
Эмили Уотерстоун: После разговора с Райли Эмилия твёрдо знала, что грядущий спектакль будет сложнее любой, даже самой трудной партии. "Роль примерной актрисы, влюблённой в сцену,-актриса иронически улыбнулась,-если бы сквайр знал, как тяжело войти в этот образ. Моя стихия-закулисный мир интриг и романов, а быть куклой в руках режиссёра больше подходит неопытным девчонкам, которые полагают, что можно пробиться в примы благодаря одному лишь таланту". Мысли молодой женщины плавно перетекли на конкуренток. Ежедневная борьба не пугала итальянку, намного страшнее была бы потеря покровителя в лице Уильяма Райли. Дабы избежать этого, строптивой южанке приходилось переламывать себя, угождая театральному попечителю. Как ни горько было Эмилии с этим мириться, но Райли был прав: он всегда будет выше своей коварной сообщницы. "Ещё не вечер, сквайр,-думала мисс Уотерстоун, идя на репетицию,-придёт время, и Вы сполна заплатите мне за унижение. Я уступаю, но не отступаю".
полная версия страницы