Форум » Regency Romance: игровое поле » Вечер трудного дня (эпизод завершен) » Ответить

Вечер трудного дня (эпизод завершен)

Фредерик Леметр: Место действия: особняк графини Валентайн на Кавендиш-сквер. Время действия: вечер 27 января 1815 года. Участники: Оливия Валентайн, Фредерик Леметр. продолжение эпизода "Возмездие преследует, но редко догоняет"

Ответов - 29, стр: 1 2 All

Фредерик Леметр: На Пиккадилли со стороны Гайд-парка выехал экипаж, запряженный лошадьми серой масти. Час да и время года для прогулок был неподходящими, но спешащего возницу это, казалось, ничуть не беспокоило. Фредерик Леметр – а это был именно он – хмуро погонял лошадей. Мисс Колдуэлл нашла последнее упокоение на дне Серпентина, и все прошло гладко, но на душе было скверно. Месье Леметр подумал, что его тревожит невольное сожаление о нелепой гибели глупой Люси, но прислушавшись к себе, понял, что больше его беспокоит та роль, которую вынуждена была сыграть Оливия в этой смерти. Убивать – это мужское дело. Однако на него произвело впечатление, как споро и без лишних слов мадам Валентайн выполнила то, что он приказал, когда на счету была каждая секунда. Фредерику некогда было следить за временем, но по его прикидкам он уложился в пределы часа и надеялся, что Оливия не слишком замерзнет, дожидаясь на условленном месте встречи. Но все же Леметр вновь подхлестнул пару серых. Подъехав к Грин-парку, француз стал напряженно всматриваться в полумрак, стараясь разглядеть сквозь силуэты деревьев тонкую женскую фигурку.

Оливия Валентайн: Дождаться своего любовника она уже и не чаяла. В ее головке, где крутились разные мысли и воспоминания сегодняшнего, казалось бы, бесконечного дня, уместились еще две глупые идеи. Либо Леметр не приедет, потому что ему не удалось незаметно осуществить свой замысел, но это было мало вероятным с его то дьявольскими чарами. Либо, месье хочет получить еще один женский труп за вечер. Оливия продрогла так, что уже перестала чувствовать камни под тонкой подошвой легких туфелек, а шелковые перчатки не спасли окоченевшие руки. Если она не умрет сейчас, то воспаление легких сведет ее в могилу максимум за неделю. Эта безумная идея даже частично ее веселила. Хуже всего было то, что в столь поздний час, как ни старалась графиня остаться не замеченной, но внимание редких прохожих она привлекала. Впрочем, и они не остались без ее внимания. Одного такого редкого прохожего за последние минут пятнадцать она наблюдала уже третий раз, и то, что сей джентльмен странно поглядывал на нее, зародило в душе беспокойство. А если его еще прибавить к тому нервному состоянию, что уже ей владело! Графиня прижалась к стволу дерева, стараясь хоть как-то слиться с природой, чему в немалой степени способствовал темный плащ и беспомощно уставилась в надвигающуюся ночь. И стоит ли говорить, что появление экипажа с возницей, в котором она узнала Леметра, Оливия восприняла как послание небес.

Фредерик Леметр: С известным облегчением месье Леметр, наконец, увидел Оливию и, спрыгнув на землю, помог ей сесть в экипаж. Почувствовав, что женщину бьет крупная дрожь, Фредерик сбросил с себя пальто и тщательно ее укутал. – Умница! – он ободряюще взял ледяные ладони графини и крепко сжал. – Простите меня, я не мог приехать быстрее… Но, пожалуй, – после заметной паузы добавил Фредерик, – вам лучше не знать, где я был. Достав из кармана фляжку с бренди, Леметр приложил ее к губам Оливии и заставил сделать глоток. – Вот так, – ласково произнес он, словно обращаясь к больному ребенку. Он с радостью заметил, как к бледному от холода лицу возвращаются краски. Мадам Валентайн ему была нужна живой. Очень-очень живой. Месье Леметр хлестнул лошадей, и экипаж покатил в сторону Кавендиш-сквер, к дому Оливии. Пронзительный ветер пробирался под ткань сюртука, и Фредерик подумал, что бренди позже пригодится и ему самому.


Оливия Валентайн: Не близкое расстояние до дома графини лошади, подгоняемые месье Леметром, преодолели в очень короткий срок. Кутаясь в его плащ, она едва ли могла согреться – холод поселился где-то внутри нее и пара глотков бренди лишь немногим помогли женщине. Когда экипаж с грохотом остановился перед ее домом, на порог вышел Грексон и не скрывая удивления и беспокойства, воззрился на хозяйку. Потребовалось не более минуты, чтобы в доме закипела бурная деятельность. В гостиную, куда проводили Оливию и ее позднего гостя, тотчас были принесены теплые пледы, графин с хересом и горячий чай. И без того ярко полыхающий камин слуги разожгли до предела, наполняя гостиную теплом и смолистым запахом. Пока Грексон и его помощники сновали в комнате, графиня и Фредерик хранили молчание. Он отогревался у жаркого камина, женщина закуталась в плед, но как только слуги оставили их одних, Оливия покинула диван и подошла к Фредерику. Тот неотрывно смотрел в огонь, думая о чем то своем. - Месье… Фредерик, - она запнулась, подбирая слова. Рука графини замерла в нерешительном жесте, словно она хотела дотронуться до него, но не смела, - Я понимаю, что это глупо – благодарить вас за то, что вы сделали для меня… нет я знаю, что не для меня… Естественно, в его доме произошло убийство – Оливия снова вздрогнула – и чтобы избежать огласки Фредерик пошел на этот шаг. Не более, она себя иллюзиями не тешила, но испытывала искреннюю благодарность. - И все-таки – спасибо.

Фредерик Леметр: Усталым жестом Фредерик потер переносицу и рассеянно улыбнулся. Ему очень хотелось прояснить ситуацию, объяснить, что Люси была у него по другому делу, не тому, о чем подумала графиня, приписав французу сверхъестественную удачу и проницательность, как-то оправдаться в ее глазах, но Леметр промолчал. Он не мог и не хотел называть истинную причину, которая связывала его с мисс Колдуэлл, и слишком вымотан, чтобы выдумать правдоподобную ложь. – Я сделал это и ради вас, Оливия, – тихо возразил Фредерик и в этот момент понял, что не кривит душой. Взяв женщину за руку, он нежно поцеловал ладонь. В этом прикосновении не было страсти, только дружеское участие, будто они с графиней действительно были старыми, давно знакомыми друзьями. В некотором роде так оно и было, ужасное происшествие сблизило их, связав узами сообщничества, которые порой крепче любовных или даже супружеских уз. Лицо мертвой женщины, исчезающее в ледяных водах Серпентина, проплыло перед внутренним взором Фредерика, и он вздрогнул, как от озноба. Желание ощутить дыхание жизни и забыть о смерти охватило мужчину. С отчаянной решимостью Леметр привлек к себе Оливию, покрывая беспорядочными поцелуями лоб, щеки, глаза, губы, вдыхая запах волос, слушая лихорадочное биение сердца.

Оливия Валентайн: Впервые Фредерик, со дня их знакомства на приеме в Пемброк-холле, предстал пред Оливией в ином свете – усталый, измученный, без задорных искр во взгляде. Правда и она до этого смотрела на Леметра исключительно как на врага, захватчика и покорителя. Сейчас же перед Оливией был мужчина, который не меньше чем она, нуждался в поддержке. Стоило ей подумать, что придется остаться одной, и противный страх оплетал все изнутри, лишал возможности дышать. Еще когда в комнате сновали слуги, графиня решила просить его остаться, но озвучить свое желание, попросить... Прикрыв глаза, она молча стояла позволяя Фредерику целовать ее то робко, то через чур пылко. Запустив пальцы в его волосы, Оливия поглаживала его, словно пытаясь успокоить. Так они простояли какое-то время и неожиданно для Фредерика, графиня отстранила его лицо от себя даже слишком решительно. - Прошу, остановитесь, - серьезный, немного предостерегающий взгляд ее темных глаз был направлен на француза. Она ловко подобрала сползший с плеч плед и развернулась, направляясь к дверям. Когда она повернулась, то увидела Фредерика, но такого каким он мог быть лет двадцать назад – растерянный мальчишка, которого лишили самого потаенного желания. Чуть наклонив голову на бок, Оливия продолжала смотреть на него все тем же пристальным серьезным взглядом, и тут хитрая улыбка скользнула по губам женщины, - Фредерик, разве вы не идете?

Фредерик Леметр: Когда Оливия высвободилась из его объятий, Фредерик не стал настаивать, и его уступчивость была вознаграждена. Какие бы чувства мадам Валентайн ни питала к Леметру, сегодня он был ей нужен так же сильно, как и она ему. Вместо ответа он шагнул к ней и легонько коснулся щеки, отводя от лица прядь волос. – Иду. Указывайте дорогу. *** Путь был недолог, и вскоре Фредерик с Оливией оказались надежно отгорожены от остального мира запертой дверью спальни. Повернув ключ в замке, Леметр не торопясь снял сюртук и развязал шейный платок. Жест француза был совершенно естественным, почти интимным, словно он находился у себя дома. – Вы все еще мерзнете, дорогая? – с ласковой насмешкой спросил он. Подойдя к графине, он столкнул с ее плеч тяжелый плед и, взяв в ладони нежный овал лица, приник к губам. Теперь поцелуи Фредерика не были беспорядочно-блуждающими, как в гостиной, а настойчиво-соблазняющими. Поглаживающими движениями он обводил линии женской фигуры, лаская и попутно освобождая от предметов затейливого дамского туалета. Не раз и не два рука француза замирала и останавливалась в последний момент, губы скользили мимо… На этот раз он не распоряжался телом Оливии, а намеренно дразнил, сдерживаясь и не давая воли мужским инстинктам, умело разжигая в любовнице страсть.

Оливия Валентайн: Такого мучительного напряжения Оливия не испытывала в своей жизни никогда. Мучительно-сладкого и от того столь желанного одновременно. В те моменты, когда губы француза не касались ее губ, ее лицо озаряла улыбка. Он быстро достиг желаемого – теперь на каждое прикосновение Фредерика женщина отвечала тихим стоном, сбившимся дыханием, мольбами. При этом, оставив ее почти без одежды, сам он не позволял Оливии притронуться к нему. Каждый раз ее неловкие попытки лишить его одежды прерывались решительным жестом и руки женщины отводились в стороны. Он целовал ее, прикасался к ней, отстранялся, чтобы полюбоваться, но упорно избегал самого желанного. Вконец измученная его игрой, Оливия потеряла счет времени и уже не ожидала, что эта изощренная пытка когда-нибудь закончиться. Мерзнет ли она? Да, ее тело сотрясала мелкая дрожь, но не от холода. Ее тело горело изнутри, а он упорно подливал масла в огонь. - Фредерик, я не могу больше, - ее призыв больше походил на всхлипывание и ухватив его за руку, Оливия потянула его в сторону кровати. Последняя удивленно скрипнула принимая двойную ношу. Такого прежде не случалось и теперь предмет интерьера тихонько пытался возразить на это вторжение, но похоже – эти возражения потонули в других звуках.

Фредерик Леметр: Месье Леметр не заставил просить себя дважды, хотя срывающийся от страсти голос мадам Валентайн зазвучал музыкой в его ушах. Это был акт полной капитуляции. Отстранившись в последний раз, он избавился от остатков одежды и вновь с привычной уверенностью притянул к себе Оливию, продолжая поглаживать ее кончиками пальцев и разглядывая улыбкой, в которой читались и язвительность, и нежность. В его черных глазах плясали отблески пламени зажженного камина. – Вы так нетерпеливы… – тихо рассмеялся Фредерик. – Но мне нравится эта жадность. Он приник к ее устам, все более и более страстно осыпая ее поцелуями, и своим весом вжал хрупкое женское тело в прохладу белых простыней…

Оливия Валентайн: - Нетерпелива?! Нетерпелива… я с вами теряю всякое терпение, - отрывистым шепотом пробормотала Оливия на мгновения прерывая поцелуй. Это были последние крупицы более менее связной речи графини. Потом она просто сдалась на волю победителя, ибо настоящий мужчина всегда добьется того, чего хочет женщина. Под конец женщине стало казаться, что она вот-вот задохнется. Фредерик не давал ей шанса вздохнуть, то засыпая поцелуями, то доводя до исступления. И все же он не торопился, словно его тайным желанием было свести ее с ума. Его руки касались ее тела и губы следовали за ними, женщина извивалась маленькой змейкой в его объятиях, внутренне негодуя, если Фредерик пропускал хоть миллиметр ее пылающей кожи.

Фредерик Леметр: С неутомимым терпением Леметр снова и снова начинал ласкать Оливию. С каждым своим движением он находил любовницу все более требовательной, все более жадной до ласк. Страсть разгоралась в ней все сильнее. У нее порозовели щеки, и даже во взгляде появилось что-то новое, дерзкое и бесстыдное. Фредерик подумал, что, несмотря на свой постыдный опыт, графиня оказалась удивительно несведуща в плотской любви, и это наблюдение почему-то не огорчило его. При очередном протестующе-молящем возгласе француз, наконец, перестал сдерживаться и позволил себе эгоистично забыться в наслаждении, которое прежде дарил сам… *** Когда утомленные любовники разомкнули объятия, Фредерик откатился в сторону и затих. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась, глаза были полуприкрыты, но их внимательный взгляд по-прежнему сохранял живой блеск и остроту. Он лениво усмехнулся: – Льщу себе надеждой, что согрел вас лучше бренди или пледа, дорогая.

Оливия Валентайн: Каждое движение, каждое прикосновение, звук, цветные искры, что мелькали пред ее внутренним взором доставляли женщине все новые и ранее неведомые ощущения. Наслаждение Оливии граничило с удивлением первооткрывателя. Она лежала на животе, прикрытая лишь темным покрывалом из своих волос. Щеки пылали, на влажных губа не остыли еще его поцелуи, а по телу разлилась сладкая истома. Молча, чуть прищурившись, она смотрела на любовника. По ее блаженному лицу сложно было понять, о чем она думает и способна ли она вообще сейчас на это. А меж тем, она пыталась вспомнить, сколько в ее жизни было мужчин. Сотни? Даже половины имен она не знала и не желала помнить. Некоторым она даже нравилась, другие приходили получить то, за что платили. Но всеми ими для Оливии отводилась лишь роль бесправного соучастника. И только этот несносный мужчина, - по губам графини скользнула улыбка, - открыл ей тайны ее собственного тела, даже в некотором роде – души. А имя?! Оливия и подумать не могла, что ее имя может так звучать. Еще раз улыбнувшись, больше самой себе, чем его словам, она лениво потянулась и пододвинулась к Фредерику. Впервые ей захотелось поцеловать его самой, что она и не замедлила исполнить. После чего, губы женщины соскользнули по его щеке и уже там, перемежая шепот с короткими поцелуями, графиня соизволила ответить: - Да, месье, думаю, вам удалось это сделать чуть лучше.

Фредерик Леметр: – Я рад, – просто ответил месье Леметр. Он приподнял подбородок Оливии и неторопливо вернул подаренный поцелуй. Его пальцы расслабленно погладили ее спутанные темные волосы, прежде чем спуститься вниз по гладкой спине к мягкому изгибу поясницы. Он с острым наслаждением ощутил тепло тесно прижавшегося к нему нежного женского тела. Неприятности, неожиданно свалившиеся на него при участии давно почившего Алана Бартли, прямая угроза в лице Ричарда Уингема… Все они могут подождать до завтра. Сейчас он заслужил небольшую передышку. Немного любви между двумя бурями, между двумя предательствами – черт побери, из этой приправы можно извлечь особое удовольствие. – Рад, потому что всерьез рассчитываю на кров и ночлег, – рука Фредерика в своем путешествии вернулась к груди и игриво сжала мягкую плоть. – День был… утомителен.

Оливия Валентайн: - Кров и ночлег?! – повторила Оливия, изящно изгибая брови в деланном удивлении, - Фредерик, но боюсь разочаровать вас – гостевыми комнатами не пользовались, бог знает сколько времени и они все отсырели. Даже если я сейчас велю растопить камин, то навряд ли вам будет там уютно. Впрочем, есть еще диван в кабинете. Он достаточно широкий, но… - женщина придирчиво оглядела любовника с ног до головы, - мне кажется, он будет коротковат. Уж и не знаю, чем вам помочь? Месье Леметр терпеливо ждал решения своей судьбы, не прерывая начатого дела. Постепенно его рука переместилась чуть ниже и заскользила по бархатной коже живота. Оливия изо всех сил старалась хранить серьезное выражение лица, но в глазах плясали маленькие чертики. - А потом – вы ведь еще завтрак с утра потребуете!

Фредерик Леметр: – Всенепременно, – согласился Фредерик самым серьезным тоном, – и завтрак утром, и ужин вечером, раз уж вы сами об этом упомянули. Однако меньше всего я хочу доставить неудобства вам или вашим слугам, мадам. К тому же, отсыревшие комнаты наверняка вызовут у меня приступ ревматизма. Дайте подумать… Леметр замедлил ласкающие движения и сосредоточенно нахмурился, хотя уголки его губ подрагивали в улыбке. – Я останусь здесь, – наконец, победоносно заключил он, – ваша постель достаточно широка, чтобы вместить двоих. И только подумайте, сколько вы сможете сэкономить на отоплении. Француз пальцем обвел округлость живота Оливии и с медлительной неторопливостью сдвинул руку к нежной внутренней поверхности бедер.

Оливия Валентайн: - Ревматизм?! – Оливия изумленно захлопала ресницами и приложила ладошку к губам, - Кто бы мог подумать… Да, я не могу позволить моему гостю уйти от меня в столь плачевном состоянии. Чтож, вижу ваше предложение единственно приемлемое, а какое рациональное! Чуть обозначив улыбку на губах, графиня призадумалась над словами гостя об ужине. Ведь и вправду – не помешал бы. Все треволнения сегодняшнего дня, прогулки по холоду – вымотали не только ее. И утолив один голод, не стоило забывать и о более простой человеческой потребности. Действительно – день был утомительный. Вот только – на щеках женщины расцвели розы – она не могла себе представить, как ей быть. Еще ни разу в доме графини не появлялся мужчины в столь поздний час, никогда она не уединялась с ними в своей спальне, а теперь… Оливия судорожно сглотнула то ли от слишком интимного прикосновения француза, то ли от охватившего ее смущения. Но ее нерешительность длилась не долго – может чуть поспешнее чем ей хотелось, женщина высвободилась из объятий любовника и накинула на плечи воздушный пеньюар. Если ее слуги и посмеют распускать сплетни, то дальше порога ее дома они не выйдут. Да и есть ли ей теперь до всего этого дело?! Потребовалось не более десяти-пятнадцати минут и в комнате как по волшебству возникли столик, уставленный всевозможными яствами, вино, бокалы.

Фредерик Леметр: Вытянувшись на постели во весь рост и скрестив руки за головой, месье Леметр снисходительно следил за возникшей суматохой с ужином. Слуги графини слишком старательно делали вид, что в комнате, кроме их хозяйки, никого нет, чтобы Леметр не забавлялся их английской чопорностью. Единственной уступкой чувству приличия от француза послужила простыня, небрежно наброшенная на голое тело. Прищурив черные глаза, Фредерик наблюдал за оживленной Оливией и дивился про себя, как скоро она оправилась от ужасного потрясения, коим должно было послужить для чувствительной женской души убийство, к тому же совершенное непреднамеренно. Леметр скривил губы: в пресловутую женскую чувствительность он не верил уже давно, и только что получил тому еще одно доказательство. Когда они с Оливией вновь остались одни, Фредерик подвинул хрупкий столик со снедью поближе кровати и приглашающе похлопал ладонью рядом с собой. – Идите сюда, мадам. Здесь вам будет удобнее.

Оливия Валентайн: Оправиться от потрясения ей только еще предстояло. И то, что вместо поминок для несчастной Люси, был устроен торжественный ужин, а вместо заупокойной мессы любовники предались плотским наслаждениям, не означало, что для женщины все произошедшее кануло в Лету. Зато ее любовник казался совершенно равнодушным ко всему происходящему. Вот он-то, и Оливия в этом не сомневалась, даже не вспомнит через пару часов, как звали эту несчастную. Более того, к месье Леметру вернулась его привычная надменность, поблескивающая холодными огоньками в глазах и отразившаяся на губах подобием улыбки. Тот его естественный облик, который как наивно полагала графиня – был всего лишь его маской (ведь был же он иным, черт побери!), и который так ее злил. Пока он ухмылялся, наблюдая за слугами, у женщины возникло желание чем-нибудь в него запустить. Весь его вид, поведение, говорили о превосходстве и абсолютном равнодушии. А его приглашение присесть прозвучало так по хозяйски, что ее благодушие, возникшее недавно сменилось на скрытое раздражение. Оливия присела на кровать напротив француза, подобрав под себя ноги, чуть дальше предложенного ей места и улыбнулась Фредерику, копируя его собственную улыбку. получилось не плохо, по крайней мере, на него произвело эффект, ибо легкое недоумение читалось во взгляде обращенном на графиню. Впрочем, вести себя иначе, чем пару минут назад она не собиралась – это выглядело бы глупо, после всего, что произошло между ними.

Фредерик Леметр: Перемену в настроении мадам Валентайн Леметр заметил, но причиной ее счел докучливое присутствие прислуги, как и плотно запахнутый пеньюар, стыдливо укрывший от нескромных взоров плавные изгибы ее тела. Фредерик вытянул руку и, едва касаясь кожи, обвел контур лица Оливии. Погладив шею женщины, он спустился к ключице, раздвинул ворот легкого одеяния, приспустив его с ее плеч и наполовину обнажив грудь, и замер, любуясь полученным результатом. – Женщины прекраснее вас я не встречал, – с искренним восхищением в голосе сказал Леметр. Наклонившись, он разлил прохладное темно-рубиновое вино по бокалам и протянул один из них Оливии. – За это стоит выпить, мадам. За вашу красоту. Он отсалютовал ей бокалом и, улыбаясь одними глазами, отпил глоток и властно притянул графиню поближе к себе. В эту минуту Леметру было абсолютно наплевать на все ее грехи, прошлые или настоящие. Вернув недопитое вино на столик, он накрутил на палец один из темных локонов Оливии и легонько потянул. – Не будьте слишком далеко от меня, прошу, – произнес он нежно. – Лучше расскажите что-нибудь о себе. Что-нибудь, о чем вам приятно будет вспомнить.

Оливия Валентайн: - Когда вы говорите так, я готова вам поверить, Фредерик, почти, - мысленно она лишь добавила фразу, своеобразный комплимент, произнесенный им в кабинете. Месье Леметр напоминал ей мартовский день, с переменчивой и обманчивой погодой – то такой солнечный и теплый, но внезапно обдающий еще по-зимнему ледяным ветром. «Что-нибудь, о чем мне будет приятно вспомнить…» - Оливия прикрыла глаза и тут же перед ними проплыли живописные картины минувшего часа. Чтобы скрыть смущение или наоборот, лукавую улыбку, графиня прижала пальчики к верхней губе, словно - призадумавшись. Нет, об этом рассказывать она ему не будет. Пригубив вино, женщина неторопливо вертела бокал в руке, то рассматривая блики на кровавой поверхности напитка, то по верх хрусталя, поглядывая на француза. Оливия была немного растерянна. Ничего стоящего и приятного в ее жизни она не помнила – мелочи всякие. Ерунда. Зато дурных воспоминаний – хоть отбавляй. - Я считаю, что это не слишком честно – вы обо мне уже знаете достаточно, - «Пусть и малоприятного», - а мне про вас неизвестно ничего, - с неким укором, вполне искренним, произнесла Оливия. «Возможно, если я не стану доверять вам, то понять вас смогу». Впрочем, не доверять, после того что он для нее сделал…



полная версия страницы