Форум » Regency Romance: игровое поле » Имеющий уши да услышит » Ответить
Имеющий уши да услышит
Оливия Валентайн: Место действия: особняк графини Валентайн Время действия: 30 января 1815 Участники: Оливия Валентайн, Филип Герберт
Ответов - 28, стр:
1 2 All
Оливия Валентайн: В последующие два дня никто из прислуги в доме графини Валентайн не мог с достоверностью предсказать, каким будет настроение хозяйки в следующую минуту. И понедельник не принес долгожданного покоя. В присутствии Леметра Оливия почти успокоилась, но стоило затихнуть шуму колес его экипажа и графиня начала мучиться. Часто человека начинают терзать различные сомнения о содеянном. Можно ли было что-то изменить? Стоило ли что-либо менять?! И не редко эти самые сомнения, а тем паче – ответы на них, не совпадают с теми, которым положено одолевать мечущуюся душу. Ее терзали страхи, но совсем не мучила совесть относительно судьбы Люси. От последнего факта, Оливию все-таки начали одолевать слабые угрызения (но любой священник пришел бы в ужас, услышав причину, вызвавшую их), и ни как не раскаяние. А вдобавок, женщина не знала - как теперь относиться к Фредерику. Прекрасно понимая, что письму теперь грош цена, ибо в руках его более сильный аргумент против нее, Оливия отчего-то не верила, что француз захочет его применить. Ко всему еще приплеталось то, другое письмо. Про него она вспомнила совершенно случайно. Зато, вспомнив, не смогла выкинуть из головы. Все это вкупе с ее неясными чувствами к самому Фредерику начали сводить ее с ума, а сама графиня потихоньку сводила с ума челядь. *** В кухню, где и без того шепотом обсуждение не прекращалось уже второй день, влетела Алиса. Плюхнувшись на свободный стул, девушка красноречиво обвела присутствующих взглядом и возмущенно развела руками. - Ну, вы посмотрите! - в руке она держала колокольчик для вызова прислуги, - Ей звук не нравиться. С этими словами серебряная вещичка звякнула об стол перед носом невозмутимого Грексона. «Стоит из-за этого шум поднимать и влетать как фурия?!» - красноречивый взгляд, брошенный на девушку, заставил ее поутихнуть. Беси, складывая салфетки в стопку осмелилась робко предположить, что у хозяйки просто приступ дурного настроения, небось вызванный… тут она замялась, глянула на дворецкого и двух лакеев… вызванный женским самочувствием. На что Алиса категорично заявила, будучи личной горничной графини она имела на то права – ничего подобного! Дальше разгорелся спор, который ничего не принес и в котором мужчины не принимали участия, но с ленивым и рассеянным видом следили за его ходом. По крайней мере, было любопытно куда свернет этот разговор в итоге. - Тогда мадам беременна, - подытожила Бесси. - Чушь, у мадам пропал аппетит напрочь, а это я вам скажу, бывает от расстройства, - кухарка повернулась к молодым девицам с грозным лицом и сдвинутыми бровями, - как пить дать – с расстройства. Небось, поругалась со своим любовником! Тут уж не выдержал и Грексон. На его взгляд, женщины перешли всякие границы и ему стоило вмешаться. Ну или хоть как-то поучаствовать в столь занимательном разговоре. - К вашему сведению, сороки вы неугомонные, я лично присутствовал, и Патрик не даст соврать, - Патрик закивал словам патрона, не зная толком, что же ему предстояло подтвердить, - леди Валентайн прощалась с мистером Леметром весьма тепло и … - закончить старому слуге не дал звон колокольчика из прихожей. И он встал, поднимая глаза к потолку и благодаря Св.Марка, своего покровителя, уютно примостившегося на кухонном шкафу, за своевременную помощь. Может там пожаловал тот, кто принесет спокойствие в этот дом. Ибо у старика тоже было мнение - все треволнения хозяйки связаны с этим, не известно от куда взявшимся французом, но повод тут какой-то особый…
Филип Герберт: К графине Валентайн Филип ехал с волнением, даже несмотря на пикантное знакомство с Салли Хоукс, грозившее перерасти в долговременную связь. Насколько он мог по себе судить, подобная тяга, которую он испытывал к рыжеволосой актрисе, грозила тяжелыми и пугающими для записного холостяка последствиями в виде регулярных и долговременных визитов на Холборн-стрит и в мир закулисья Друри-лейн. Чувство вины, по-прежнему его не отпускавшее, лишь придавало остроту его желаниям. Вот и нынче утром виконт с трудом удержался от того, чтобы не отправиться в скромную резиденцию своей новой пассии, но нанести светский визит вежливости. И все-таки леди Оливия, трофей, намеченный им самим, но ловко перехваченный Леметром, была слишком хороша, чтобы хотя бы мысленно не потешить себя приятными сердцу всякого мужчины картинами. Предвкушая встречу, Герберт зажмурился, словно кот на весеннем солнышке, а робкие лучи по-зимнему холодного, тусклого солнца, пробивавшиеся сквозь окошко экипажа, лишь усиливали это сходство. Герберт извлек из жилетного кармана кольцо, которое ему предстояло вернуть владелице. Он даже заготовил несколько благодарственных фраз, которыми следовало выразить свою признательность перед тем участием, что она проявила к его судьбе несколькими днями ранее. Остальное он намеревался договорить, сообразуясь с вдохновением, что Оливия неизменно дарила окружающим. Точно так же можно было быть уверенным, что в обществе этой дамы было возможно на время позабыть о неприятностях обрушившихся на Пемброков в последнюю неделю, благо неугомонная леди Анна пребывала под бдительным надзором Майлза и прочей прислуги, а бумаги... Что значили бумаги, в сравнении с жизнью и благополучием его сестры?..
Оливия Валентайн: - Миледи, виконт Герберт, - Грексон повторил имя во второй раз, особое внимание уделяя дикции, ибо как ему показалось – с первого раза леди Валентайн его не поняла. Иначе, чего ей так удивленно и вопросительно на него глядеть. Оливия же и в самом деле не поняла дворецкого, но вовсе не от того, что он стал стар и шамкал произнося имя визитера, ничего подобного не было. Просто Оливия замечталась и крайнее ее удивление лишь связано было с тем. Что вместо ожидаемого Фредерика – чего греха таить, она его ждала, - явился Филип. - Да-да, конечно, - спохватилась графиня и просила передать виконту, что тотчас спуститься. Однако, это «тотчас» затянулось минут на пятнадцать. Если и был он визитером неожиданным, и менее желаемым, то не означало это, что виконт был вовсе не желаемым гостем. Сейчас Оливия расценивала его появление в своем доме крайне своевременным. Кто еще может ей помочь решить вопрос, который она поставила перед собою, как ни человек, знающий Фредерика достаточно близко. Но вопрос был деликатен и требовал такого же подхода. А женское любопытство хоть и не терпеливо, но никак не глупо. Для достижения своей цели графине требовалось вооружиться, а что еще может подействовать на мужчину лучше женских чар. Спустя некоторое время в гостиной появилась хозяйка, сияющая и приветливая. - Виконт, я рада что вы решили навестить меня. Надеюсь, что вы не слишком долго прождали? У меня были неотложные дела, - невинный взгляд в купе с обворожительной улыбкой довершили начатое ею предисловие. Если бы француз видел ее сейчас, то не преминул бы пройтись на счет женского непостоянства и коварства.
Филип Герберт: Довольная улыбка засияла на лице визитера. - Миледи, ждать вас - это настоящая честь, - Филип коснулся губами руки графини, - я бы сказал, привилегия. И ваш покорный слуга счастлив быть ею удостоенным. Неотложные дела, на которые ссылалась хозяйка дома, по глубокому убеждению полковника, представляли собой ничто иное как традиционные женские страдания от невозможности остановить свой выбор на том или ином платье, более или менее затейливой виньетке из волос или новом аромате духов (непременно из богопротивного Парижа) - одним словом, все те мелочи, занятия которыми казались мужчинам забавными или раздражающими, но чье воздействие так часто приводило их в восторг. Графине Валентайн подобное времяпрепровождение было только к лицу, и Герберт не кривил душой, произнося комплименты в ее адрес. - Я лишь смиренно молю мою госпожу продлить миг пребывания у ее ног.
Оливия Валентайн: - Разве я вас уже гоню? Но думаю, вам будет удобнее на диване, нежели у моих ног, - жестом приглашая виконта присесть, Оливия и сама поудобнее устроилась напротив него. Ее гость был вежлив и спокоен, полушутливые комплименты и ровный голос ничуть не выдавали волнения, которое мог испытывать виконт, а Оливия надеялась, что способна вызвать у Филипа хоть малую толику этого чувства. Впрочем, немного напряженная поза мужчины оставляла ей возможность думать, что малый эффект ею достигнут. Расправив складку на платье, графиня мило улыбнулась виконту. Быть с ним милой и естественной не стоило ей труда, но все же имея перед собой конкретную цель, женщина прилагала двойное старание. - Чтож, виконт, я рада, что ваш поединок закончился без кровопролития. Да-да, не смотрите на меня так – мне это известно. Я видела вашего противника невредимым и вижу вас. Можно ли надеяться, что на этом инцидент исчерпан, в чем бы он не заключался?
Филип Герберт: - Леди Оливия, ежели вы станете интересоваться состоянием моих дел до и после дуэлей, то я готов ввязываться в поединки ежедневно и непременно по нескольку раз. Отпустив признание в том, что впечатление, производимое на него графиней, имело в лучшем смысле неизгладимый характер, Филип принялся за то, что в литературе и приличной переписке именовалось словом "любоваться". В действительности, он в меру жадно разглядывал вдову Валентайна, находя ее слишком привлекательной, чтобы не проявлять повышенного внимания к ее красоте. Несмотря на восхитительный цвет лица, живой взгляд и бархатный голос, Оливия была встревожена, за проявление чего полковник принял легкую тень, промелькнувшую на ее лице. Что могло беспокоить женщину - Бог весть, и стоило попытаться узнать, что могло расстроить или же привести к непростым размышлениям эту во всех отношениях замечательную особу. - Уверен, благословение Небес, простите за высокопарность слога, пребудет со мной, ежели вы не лишите меня своего дружеского участия. Герберт с улыбкой протянул Оливии кольцо. - Благодарю, миледи, ваш талисман и впрямь отвел от меня опасность.
Оливия Валентайн: Когда в руке виконта блеснул ее перстень, Оливии стало стыдно. Тогда за завтраком графиня протянула это кольцо ему больше чтобы позлить Фредерика, а уж потом – с заботой о самом Филипе. Как расценил виконт вспыхнувшие румянцем щеки женщины, она не знала, но его излишняя откровенность Оливию устыдиться содеянного и еще больше усомниться в своем решении – использовать Филипа для разъяснения своих тревог. Однако отступать графиня была не намерена и поведения виконта лишь подталкивало ее сделать первый шаг. Его интерес, проявленный ранее на приеме в Пемброк-холле и не чуть не угасший и по сию пору, льстил графине, но отнюдь не побуждал ее поощрять Филипа. Может еще чуть раньше, но не теперь. Впрочем, немного кокетства не возбраняется? - Милорд, на мою дружбу вы можете рассчитывать и без поединков. Не искушайте судьбы, которая к вам благоволит. Иначе, кто знает – чем это обернется? – леди Валентайн вернула кольцо на его прежнее место, задавая всего лишь один вопрос - может ли этот талисман ей принести удачу и отвести беды? Вошел Грексон в сопровождение лакея и началась сервировка к чаю. Пока шли необходимые приготовления, дворецкий изредка и украдкой поглядывал на хозяйку. Удивительно спокойная и даже весела леди ничуть не напоминала рассеянную с утра и в падающую в бешенство с вечера, даму. Старик успокоился и удалился на кухню, поведать всем прекрасную весть, а Оливия разливая чай по чашкам, мило щебетала всякие глупости, подбираясь к самому главному.
Филип Герберт: Дождавшись, когда Грексон оставит их в приятном уединении, виконт продолжил свои упражнения в словоплетении с претензией на остроумие. - Если вы об этом просите, миледи, то моя святая обязанность - подчиниться. Филип склонил голову, но это смиренное движение нисколько не вязалось с задорным блеском в его глазах. Если Монтеран или кто-то еще дадут ему повод для поединка, он ввяжется в него, будет при нем кольцо графини или нет. Сейчас несостоявшийся кавалер Оливии являл собой образец кротости и послушания - сущий рыцарь-тамплиер, в глубине души питающий запретные чувства к прекрасной даме. Усилием воли Герберт не позволил себе расплыться в улыбке, допустимой в офицерской компании, но способной вызвать неверное мнение у утонченной дамы высшего света. - Приказывайте, моя госпожа, и Луна и звезды с неба окажутся у ваших ног, - витиеватую тираду мужчина довершил жестом, подсмотренным у индийских мусульман в дни, свободные от тропической лихорадки, поочередно коснувшись пальцами лба, губ и груди.
Оливия Валентайн: Женщина с улыбкой, покачала головой, стоило виконту озвучит свое предложение. Сколь разнилось поведение этого мужчины и Фредерика, и все же кроме доброй улыбки он ничего не пробуждал в графине. Зато она не стала долго упрашивать себя и тотчас озвучила свое пожелание. - Боюсь, что ни звезд, ни Луны мне не нужно. Я не знаю, что с ними делать, но… может вы и впрямь можете мне помочь?! – она глянула на Филипа и убедившись, что он полон внимания, продолжила, - Даже не знаю… Видите ли, виконт, я надумала пару месяцев назад купить земли в Брайтоне. Всем известная страсть вдовствующей графини к разведению лошадей некоторым казалась странной. И эта женщина, большую времени проводящая где-то в имениях, готова была тратить огромные деньги на свое увлечение. И покупка земель не могла показаться необычной, если бы не одно «но». Брайтон, бывший рыбацкой деревушкой, а теперь ставший одним из модных курортов, ну ни как с лошадьми не вязалось. Если только, лучшей кобыле графини не требовалось лечение на водах. - Я даже нашла даму, которая собирается расстаться вскорости с небольшим поместьем вблизи Брайтона, но вот беда – леди Бартли отказывается вести дела с незнакомыми людьми, - Оливия встала и прошлась по комнате, поэтому реакция Филипа на ее слова осталась ею не замечена. Сочиняя все это на ходу, она еще не знала, как свести все концы вместе, но возможно, если виконт Гербер сможет помочь ей узнать что-то о леди Маргарет, то обратившись к этой даме лично, Оливия добьется большего, - Возможно, вы с ней знакомы или знаете кого-то, кто мог бы рекомендовать меня ей?!
Филип Герберт: От чашек, над которыми хлопотала Оливия, веяло ароматом свежезаваренного чая, напоминавшего о породивших его краях. Именно в Индии почти полтора десятилетия назад свели свое знакомство Уингем и Герберт, знакомство, в скором времени переродившееся в крепкую дружбу. - К сожалению, я не был ей представлен лично, хотя кое-что слышал об этой во всех отношениях почтенной даме от ее родственника и моего друга, лорда Дансбери. Мужчина был несколько озадачен подобной сменой темы разговора, но, несмотря на удивление оттого, что хозяйка дома не проявляла осведомленности в последних событиях светской жизни, решил временно воздержаться от расспросов. - Однако около недели назад он вернулся с похорон своей тетушки. Печальное известие... Право, затрудняюсь ответить, остались ли у нее прочие родственники, кроме графа. Ее сын погиб. Нетрудно догадаться, что эта потеря прежде срока свела ее в могилу... Память подводила Филипа. Зубрить дворянские списки трех королевств полагалось всем отпрыскам титулованных семей, но со временем норманнские имена, щиты с причудливыми и не очень рисунками начинали путаться в памяти. Как хорошо, что Ричарда нет в этой комнате, неизвестно, простил бы он своему другу такую преступную забывчивость касательно своей родословной. - Как бы там ни было, я буду рад представить вам графа Дансбери, миледи. Хотя, скорее всего, вы сами уже давно знакомы с ним, не так ли?
Оливия Валентайн: Подлинная растерянность отразилась на лице графини. И немного озадачено глядя на Филипа, Оливия села в кресло, сложив руки на коленях. Некоторое время она не поднимала глаз от поблескивающего камня на ее пальце, размышляя над услышанным. Леди мертва и родственников у нее нет за исключением… Уиненгема. Кажется так сказал виконт Гербер. Но его имени в письме она не встретила. Тогда зачем? Зачем? Вопрос ее повис без ответа, а ответ любопытной женщине хотелось получить. - Нет, не знакома. Я, видите ли, долгое время провела затворницей, - каким-то извиняющимся тоном произнесла графиня, поднимая на гостя темные очи. Она решила сделать еще попытку, - Вы упомянули сына, сэр Филип, не Алана Бартли вы имели ввиду? Высказать свое незнание по поводу гибели последнего, леди Валентайн не решилась, бог весть что еще подумает о ней виконт. Попасть же вновь впросак ей вовсе не хотелось.
Филип Герберт: - Совершенно верно, капитан Алан Бартли - сын миссис Бартли. Был сыном. Какая-то трагическая история, детали которой, увы, мне неизвестны... Самой собой разумелось, шокирующие подробности недавней беседы с Уингемом в клубе "Уайтс" оставались тайной, словно о наличии шпионского скелета в фамильном шкафу по-прежнему ведали лишь самые близкие родственники, а точнее, покойная Маргарет Бартли и ее живой и здоровый племянник. Потому-то все, что дозволено было узнать лицу постороннему о незадачливом брайтонском семействе, было высказано, и никакого продолжения стенам гостиной графини Валентайн услышать было не суждено. - Боюсь, я не лучший рассказчик, леди Оливия, - на лице Филипа промелькнула извиняющаяся улыбка, - сказывается слишком долгое отсутствие в Англии. А в среде красных мундиров темы для разговоров во многом отличаются от тех, что заставляют бурлить лондонские салоны. Так что здесь мы в равном положении. Хотя я буду счастлив проиграть вам.
Оливия Валентайн: Оливия надеясь узнать хоть что-то более конкретное, осталась почти ни с чем. За исключением лишь того, что ей показалось – виконт сказал меньше того, что мог сказать. Минутное молчание в которое погрузились и гость и хозяйка, прервалось лишь тихим позвякиванием фарфора. Леди Валентайн упорно искала повод продолжить щекотливый разговор, а виконт, казалось бы специально увиливал от него. Перебирая в памяти строчки странного письма, Оливия вдруг подняла на Филипа глаза, словно удивляясь, что он сидит в ее гостиной. - А вы были знакомы с мистером Бартли, - ей показалось это вполне возможным, раз его кузен был близким другом виконта, - Я слышала об этом молодом, - графиня осторожно произнесла последнее слово, присматриваясь к мужчине, - человеке, что он был крайне начитанным. Мой муж рассказывал, что ему однажды довелось беседовать с ним и мистер Бартли мог наизусть цитировать «Клариссу». Казалось бы фраза оброненная графиней ничего не значила, да и она сама не понимала – зачем ее произнесла, но одна из строк письма так врезалась ей в память. Алан Бартли причитал на горести, которые навлек на себя связавшись с человеком, деятельность которого теперь стала ясна ему лучше чем прежде. Ах, как сокрушался юноша о том, что решился помогать этому коварному человеку. Да еще в добавок, чтобы вести с ним переписку, тайную, ему пришлось заучить наизусть Ричардсона. Ненавистная «Кларисса»! именно так он отзывался о книге, призванной воспитывать нравы и побуждать к благочестивым поступкам. Оливия намеренно переврала нелюбовь Алана к чтению этой книги, но сама не понимала, что может дать ей эта реплика. Похоже, разговор этот ей так ничего и не даст, а спросить виконта Гербера, был ли знаком Фредерик с упомянутым выше Бартли, казалось совсем невозможным. Мысленно она уже успела отругать себя за глупую выходку, но что сделано, то сделано, да и большого вреда от всего этого не было.
Филип Герберт: - Право, я начинаю сожалеть, что не был с ним знаком. По всему выходит, что личность мистера Бартли еще при жизни заслуживала пристального внимания, - виконт был уверен, что Оливия не уловит двусмысленности его фразы. Молодой офицер, вздыхающий над "Клариссой". Что ж, это было не так уж невозможно, пускай и весьма удивительно. Не знай Филип истинных - или претендующих на истину - причин, вынудивших Алана покинуть бренный мир, можно было бы подумать, что до такого печального финала капитана довело чрезмерное увлечение романом почтенного мистера Ричардсона - миллион слов, как подсчитал некий дотошный любитель, шутка ли выдержать!.. Странное обстоятельство, упомянутое графиней, никак не вязалось с теми обрывочными сведениями, что привел в разговоре с ним Ричард, и полковник отложил Бартли и "Клариссу" на ту полку своей памяти, что находилась достаточно близко, чтобы извлечь с нее детали в нужный момент времени. - Печальный у нас выходит разговор, миледи. Как и самый длинный роман на свете. Моя сестра, леди Анна, в свое время была потрясена судьбой бедной героини, мне даже пришлось пообещать, что обязательно вызову на дуэль Лавлейса, ежели встречу его.
Оливия Валентайн: То, что Филип таким странным образом обозначил свои сожаления о не состоявшемся вовремя знакомстве с Аланом Бартли, ее слегка озадачил. Но как и ее гость, она предпочла сразу же это забыть, что бы потом можно было на досуге покрутить слова виконта и так и эдак, пока не выйдет что-нибудь толковое. - Действительно. Разговор у нас с вами странный, но – женщина развела руками в деланном возмущении, в то время, как глаза леди Валентайн улыбались,- вы тоже далеко не ушли от своей любимой темы. Опять дуэль. Одно утешает, вас опередил в это деле другой полковник. Неожиданно Оливии пришло на ум, что Фредерик в равной мере отвечает характеристикам главного героя Ричардсона: дьявол в образе джентльмена, хитрый и обольстительный, неистовый, чудовище, благородное и любезное одновременно. И не даром сетовал горе-романист, что после выхода его книги большинство, даже самых добродетельных, его читателей обратились на сторону Лавлейса, хотя и сопереживали Клариссе. Оливия и сама теперь пала под его чарами. А чтобы вы сказал виконт, знай об этом?!
Филип Герберт: - Опередил? Кто? Кто этот негодяй? - в притворном возмущении взвился Филип. - Назовите мне его имя. Я не потерплю соперника! Несмотря на непринужденность, которую ему удалось вернуть беседе, виконта не оставляла потребность понять, каким образом имя Алана Бартли и его матушки не в первый раз всплывает в разговорах с разными людьми, между собой не знакомыми; была ли причиной тому простая случайность или цепочка взаимосвязанных происшествий, в которую, как знать, могли вписаться опустошение отцовского тайника и нападение на сестру. - Леди Оливия, и все-таки, откройте тайну, отчего именно Брайтон? Быть может, я мог бы помочь вам в поисках другой земли?
Оливия Валентайн: В какой-то момент Оливия не знала даже что сказать, такого вопроса от виконта вполне можно было ожидать, но графиня растерялась. - Знаете, просто однажды мне довелось услышать, что леди Маргарет решила расстаться с одним из своих земельных участков. А я загорелась желанием его купить, ни с того, ни с сего – причуды богатой одинокой женщины, виконт, не более. Графиня старался не смотреть прямо на виконта, изучая причудливо завязанный шейный платок. Казалось, это занятие помогло ей справится с волнением школьницы, пойманной на маленькой лжи. - Нет. Я не стану вас утруждать подобным, не стоящим внимания, делом. Думаю, у вас и без этого полно хлопот?! Но, - тут Оливия вновь запнулась, не зная стоит ли продолжать вовсе, - может вы не откажите составить мне компанию и отобедать со мной, сэр Филип? Рука женщины потянулась к колокольчику, еще недавно вызывающему своим звуком раздражение и доведшему бедняжку Алису до истерики, а глаза графини при этом внимательно следили за лицом гостя. От чего-то ей хотелось, чтобы он принял приглашение, но та цель, что преследовала женщина была несколько нечестной. Ей хотелось продолжить разговор, но продолжить его более откровенно и напрямую расспросить Филипа о его друге.
Филип Герберт: Разумеется, он не откажется отобедать. В обществе графини Валентайн он был согласен довольствоваться даже завалящим сухарем - благо, пища была обыденной при сбоях в поставках армейского продовольствия и аристократического отвращения у Филипа не вызывала. Несмотря на весь восторг, испытанный в объятиях Салли Хоукс, избавиться от привычки строить неблагочестивые планы в отношение дам приятной наружности виконт покамест не разучился, а леди Оливия была сама женственность, не восхищаться которой было бы жесточайшим оскорблением. - Почту за честь, миледи... Простите, если причиняю вам неудобства, - неожиданно извиняющимся тоном отозвался Герберт. Никаких иллюзий касательно чувств Оливии к своей персоне полковник не питал, несмотря на пристальные взгляды со стороны хозяйки гостиной и тщательно подавляемое волнение в ее движениях. Относись он к себе чуть менее скептично - и живое воображение немедленно нарисовало бы картину поверженного Леметра, не вынесшего тягот соперничества с сэром Филипом Гербертом. Но последнего даже в дурманящей близости леди Валентайн так и не покинул здравый смысл, а потому сын виконта де Фонженака мог быть совершенно спокоен.
Оливия Валентайн: - Никаких неудобств, сэр Филип. Вы окажите мне честь, - леди улыбнулась и завершила начатое – вызвала Грексона и дала ему необходимые распоряжения. Обед был подан в малой столовой. Сложно сказать, когда последний раз в этом доме пользовались парадными комнатами – вдове графа Валентайна не требовалось уж очень много места, а от того она ничего менять в своих распоряжениях не стала. Оливия надеялась, что подобная скромная обстановка, а проще говоря – почти интимная, вполне подходящая для завтрака в одиночестве (или с любовником), не будет расценена Филипом не верно. По началу разговор так и вертелся вокруг общих тем, вполне приличных в беседе светской. Оливия так же поинтересовалась здоровьем юной мисс Гербер, но ответ ее старшего брата был более чем лаконичным и графине даже показалось, что тема эта отчего-то не приятна виконту. Удивление, которое выразилось в мимолетном взгляде, так и осталось невысказанным, да и не слишком интересовали вдову, если честно – дела семейные ее гостя. Вскоре, самые интересные темы (о погоде и природе, о балах и примерах) были исчерпаны. Оливия все еще не решалась приступить к теме, что волновала ее сейчас более всего, а обед медленно проходил.
Филип Герберт: Какое наслаждение ни приносило общество графини и непринужденно лившаяся, словно весенний ручей, беседа, как ни чувствовал он себя введенным в круг избранных неожиданным приглашением к трапезе этой до недавнего времени затворницы, Филипа не оставляла мысль, что внимание мадам Валентайн было отнюдь не случайно, и вот-вот прекрасная вдова перейдет к сути их разговора. Ну не о "Клариссе" же, в самом деле, она хотела поговорить с ним!.. - Восхитительный обед, - со знанием дела отметил Герберт. В чем чем, а по части гурманства и жизнерадостного отношения к пище земной он мог бы поспорить с самим принцем-регентом. - Леди Оливия, еще немного - и я укреплюсь в намерении переманить к себе вашего повара. Берегитесь! Виконт улыбнулся. Все-таки о телячьих отбивных говорить было сподручнее, нежели пытаться замять разговор о дорожных перипетиях его сестры и анонимных доброжелателях. - Он, случайно, не родом из Франции? Должен покаяться, местная кухня меня покорила. Поразительное умение из самых, казалось бы, заурядных вещей сотворить нечто восхитительное. Месье Леметр... Как некстати пришел на память его друг! Женщина могла подумать, будто Филип пытается придать беседе фривольный оттенок и упоминанием любовника выказывает неуважение к ее особе. Но Рубикон был перейден, и ничего не оставалось, как продолжить начатое. - ...однажды месье Леметр угостил меня дивным лотарингским пирогом. Пища совершенно простая, но я не успокоился, пока не отведал несколько кусков.
полная версия страницы