Форум » Regency Romance: игровое поле » Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь... (эпизод завершен) » Ответить
Очень вредно не ездить на бал, когда ты этого заслуживаешь... (эпизод завершен)
Салли Хоукс: Место действия: театр на Друри-лейн. Время действия: 2 февраля 1815 года, первая половина дня. Участники: Филип Герберт, Салли Хоукс.
Ответов - 26, стр:
1 2 All
Филип Герберт: И все-таки женщины - создания странные, непонятные, непредсказуемые. Можно сколь угодно долго рассуждать о том, что из ребра Адама не могло появиться чего-то путного или стоящего - подобная попытка утешиться нисколько не объясняла множества поступков, совершаемых женщинами, не говоря уже об их мыслях и чувствах, понятных одному лишь Господу Богу. Вот и сегодня сэр Филип Герберт, проживший на свете тридцать один год и успевший изрядно повоевать на двух континентах, был озадачен тем, как его драгоценная сестрица с легким сердцем отказалась ехать на прием. Отказалась. От приема! Ожидать подобного можно было от надутого брюзги, выжившей из ума старой девы или немощного подагрика, но не от девицы восемнадцати лет от роду, с подвижным - а иногда, по мнению ее брата, чересчур подвижным - характером и интересом ко всему яркому и необычному, каковой всегда присущ молодости. И даже жестокая мигрень, на которую ссылалась леди Анна, не казалась причиной достаточно убедительной для решения не ехать в Эндерлейн-Холл. После того, как он с неделю продержал ее под некой разновидностью домашнего ареста, виконт готовился выслушать потоки нетерпеливого щебетания в день помолвки - но ожиданиям не суждено было оправдаться. Впрочем, возможно, это было и к лучшему - Энни оставалась под защитой родных стен и предупрежденной прислуги, готовой стоять до последнего за молодую хозяйку. Первой мыслью после удивительного разговора было и самому воздержаться от высказывания завуалированного сострадания некоей мисс Хагсли, имевшей несчастье приглянуться сэру Арчибальду - маркиз не вызывал ни малейшей симпатии у Филипа. Но на приеме наверняка будут Ричард и Фредерик, а в их обществе можно вытерпеть даже столь печальное зрелище, как обещание продать свою молодость и красоту старому сластолюбцу, и это одно заставляло Герберта сомневаться в выборе досуга на предстоящий вечер. Сочтя за разумное отбросить сомнения и довериться случаю, он отложил принятие решения до того часа, после которого было бы попросту неприлично собираться в гости. А пока в его распоряжении был целый день, который он вознамерился провести не без пользы и удовольствия. Что касается пользы, то о ней полковник покамест не задумывался, а вот удовольствие пряталось в комнатке на Холборн-стрит, куда и направил лошадей кучер графа Пемброка. Дома мисс Салли Хоукс не оказалось, о чем красноречиво свидетельствовала тишина в ответ на продолжительный стук в дверь. Предположив, что, если постоялицы нет на месте, она наверняка предается служению музам, менее четверти часа спустя Филип пробирался в гримерную, занимаемую восходящей звездой сцены.
Салли Хоукс: Вот таким образом, когда мисс Хоукс после недолгого отсутствия зашла в уборную, которую делила с еще одной актрисой и до недавнего времени – с мисс Бримор, то обнаружила незваного гостя, расположившегося там с хозяйским видом, как в курительной своего клуба. Гостя, поджидаемого с нетерпением целых три дня и соизволившего заявиться только теперь. Она радостно вспыхнула и тут же потупилась, стараясь скрыть предательский румянец и заблестевшие глаза. Актриса много бы дала, чтобы виконт Герберт дал о себе знать на следующий день после их свидания, а еще лучше – тем же вечером. Тогда бы она смогла вволю выплакать страх и пережитый ужас на груди любовника и переложить свои трудности на мужские плечи. В конце концов, Филип был военным, и, следовательно, труп не являлся для него чем-то из ряда вон выходящим, как для Салли. Однако виконт не искал встреч со своей новой пассией. Это было плохо. Впрочем, не искали встреч с актрисой и те, кого она вспоминала с вечера 29 января с содроганием. И это было если не хорошо, то утешительно. Сьюзен Бримор тем временем похоронили под взбудораженный шепоток слухов, которые схлынут недели через две, и тогда несчастная актриса окончательно упокоится в безвестности так же, как и прожила отмеренный ей недолгий срок. Мисс Хоукс начала с оптимизмом юности надеяться, что страшное происшествие останется для нее без последствий. Возможно, мужчины не смогли рассмотреть ее лица, а волосы… Мало ли в Лондоне рыжих англичанок, не говоря уж об ирландках и шотландках. – Добрый день, сэр, – с деланной почтительностью обратилась Салли к виконту и присела в книксене, временно похоронив в памяти разрешение обращаться по имени. За три дня позволительно многое позабыть. Интересно, позабыл ли Филип свое обещание похлопотать за нее перед дирекцией «Друри-лейн»?
Филип Герберт: Такого - нет, не холодного - сдержанного приема Филип не ожидал, а потому немного удивился, чего и не думал скрывать. - Юная леди мне не слишком рада? - простодушно поинтересовался он, стараясь поймать взгляд своей подруги. - М-м... быть может, я невовремя? Сентенция о загадочности женщин вновь пришла виконту на ум. Ведь он сам пребывал в уверенности, что визит пред ясны очи мисс Хоукс незамедлительно повлечет за собой приветливые улыбки и заинтересованные расспросы вперемешку с заверениями в самых добрых чувствах; однако ничего подобного со стороны юной актрисы не воспоследовало. Воспоминаниям о небольшом, но оттого не становившимся менее неприятном инциденте, случившемся в их последнюю встречу, Герберт старался не позволять тревожить его разум в преддверие нынешнего свидания. Тем не менее его привычное благодушие позволяло быть уверенным в том, что подобное больше не повторится. - Если вы торопитесь на сцену... - Филип провел перед собой рукой в неопределенном жесте, говорившем: "Полагаюсь на волю вашу", хотя расслабленность всех его движений не оставляла сомнений в том, что покидать уборную мисс Хоукс он отнюдь не торопится.
Салли Хоукс: Бедный Филип выглядел настолько изумленным холодным приемом, что мисс Хоукс против воли смягчилась. – Я не тороплюсь, – голосок Салли потеплел, но поощрять виконта Герберта к подобному пренебрежению в будущем она была не намерена и потому обиженно добавила. – Однако и вы не торопились, сэр. Целых три дня! – воскликнула девушка и закусила губу, сообразив, что с ее стороны очень глупо знать точное количество дней, что она провела без виконта. Будто она… Будто она считала! С независимым видом она скользнула на табурет перед туалетным столиком, мимоходом задев Филипа краем платья, и отвернулась от него, демонстрируя оскорбленные чувства. Впрочем, отражение в зеркале позволяло ей украдкой наблюдать за виконтом, чем актриса и воспользовалась. Прищуренные синие глаза безотрывно следили за мужчиной с кошачьей настойчивостью.
Филип Герберт: Ах вот оно что!.. Покровы тайны были сорваны. Девочка обиделась на то, что он три дня кряду не вспоминал о ней. Для Филипа подобные исчезновения были чем-то обыденным, более того, он и не считал таковыми перерывы между свиданиями. Привыкший к обществу дам, готовых приласкать его в любое удобное для него время, виконт был отчасти озадачен, отчасти польщен подобными проявлениями со стороны Салли. Чтобы как-то загладить свою вину, он, поднявшись, приблизился к девушке и аккуратно положил ладони ей на плечи. - Мисс Хоукс, ваша немилость заставляет меня бесконечно страдать. Филип склонился на рыжей копной, от которой веяло теплом самой Салли, и поцеловал ее обладательницу в макушку.
Салли Хоукс: Салли передернула плечами и уклонилась от ласки, продолжая дуться. Перевернутое отражением, у виконта сделалось до смешного самодовольное лицо, когда тот вообразил, что разгадал причины негодования актрисы. Мужчины! Думает, что она эти три дня сохла от любви, когда она умирала от страха, и никого, никого не было рядом. Салли справедливо не брала в расчет многочисленную труппу «Друри-лейн». – Вы не выглядите страдающим, сэр, – сердито возразила она. – Приходите и уходите, когда вздумается, как… как гулящий кот. «И, конечно, не говорили с мистером Арнольдом ни обо мне, ни о новой пьесе», – продолжила Салли мысленно, но промолчала, и невысказанное обвинение осело горечью на губах. – Вы будто стыдитесь меня и не хотите, чтобы о нашей… о вашем покровительстве кто-то узнал, – опустив глаза, актриса, наконец, выговорила то, что исподволь мучило ее больше всего. – Даже в гримерку пробрались тайком. Вас ведь никто не видел, сэр? – насмешливо спросила Салли.
Филип Герберт: - А кто-то должен был? - беззастенчиво поинтересовался мужчина. - Мисс Кертис, к примеру? Зеркало, этот временный посредник при разговоре двух любовников, отразил недовольную гримаску на лице Салли, и Филип поспешил запрятать подальше свою иронию, решившую так не к месту показаться на свет Божий. - Ну полно, полно, мисс Хоукс, - руки виконта снова легли на плечи девушки, достаточно крепко, чтобы не позволить ей в очередной раз отвергнуть это проявление внимания. - Поверьте, у меня были самые веские причины для того, чтобы не появляться все это время. Успокаивающе поглаживая актрису, Герберт рассудил, что будет достаточно ограничиться этим объяснением. Выдумывать оправдания он считал унизительным для них обоих, а посвящать свою пассию в перипетии фамильных тайн было, по меньшей мере, преждевременной откровенностью. - Не сердитесь. Я скучал и торопился увидеть вас, не хотелось отвлекаться на разговоры со всеми прочими обитателями этих стен. Из внутреннего кармана сюртука виконт извлек небольшую коробку, содержимое которой он приобрел несколько дней назад в одной из ювелирных лавок Мэйфейра, и протянул ее девушке. Небольшая безделица, цена которой была способна прокормить семейство конторского клерка в течение года, должна была стать изъявлением признательности и привязанности, а в сложившихся нынче обстоятельствах - и попыткой к примирению.
Салли Хоукс: На беду Филипа (или на счастье, как знать?), Салли недоставало искушенности, чтобы на глаз определить стоимость сапфировой броши в фунтах и гинеях. Преподнесенная драгоценность стала для нее тем же, чем и была для виконта – безделушкой. Слава богу, тому хватило такта и воспитания не дарить кольцо, которое оскорбило бы девушку, как изощренная насмешка. – Благодарю вас, – с вежливым равнодушием проронила она и закрыла коробочку, вдоволь полюбовавшись на блеск камней, так подходившим к ее синим глазам. Это больше, чем сам подарок, примирило Салли с Филипом, поскольку доказывало, что во время своего отсутствия он не забывал о ней. На мгновение она прижалась щекой к руке виконта, ласкающей ее плечо, и встретилась взглядом с его отражением в зеркале. – Мисс Кертис? – фыркнула Салли и откровенно призналась. – Я бы хотела, чтоб вас видел весь театр… Филип. В этот момент мисс Хоукс подумала, что имя полковника Герберта сможет защитить не только ее театральную карьеру. Стоит ли рассказать о..? Или сомнительная история, в которую актриса оказалась впутана, только оттолкнет виконта и заставит избегать ее общества? Все так было зыбко, неясно… Бедная Салли ни в чем не была уверена, кроме того, что вызывает в Филипе желание. Но надолго ли? – Вы ведь не намерены скрывать… нашу дружбу? – снова спросила она, и на этот раз в вопросе вместо вызова прозвучали жалобные нотки. Насколько я поняла, сэр, вы оставили мне право определить, что именно вы подарили, и я им воспользовалась.
Филип Герберт: - Нисколько, мисс Салли. Герберт почел перемену в поведении девушки за благой признак, и потому чинное "мисс Хоукс" вновь уступило место менее формальному именованию. - Все зависит исключительно от вас, моя дорогая. Я предпочел не заявляться открыто в репетиционный зал, чтобы не скомпрометировать вас, если вы этого не хотите. Актрисы, даже замужние, редко отличались щепетильностью в подобных вопросах, однако куртуазность не позволяла Филипу пренебрегать желаниями самой Салли, которая могла неожиданно воспротивиться демонстрации интереса со стороны титулованного поклонника. В том, что эта юная особа, которую он про себя еще не решался называть любовницей, далеко не всегда ведет себя так, как ее товарки, виконт уже успел убедиться. - Если хотите, можем под ручку пройтись по театру. Вы мне расскажете, что и где таится в закулисье Друри-лейн, мы будем степенно вышагивать по коридорам и залам, а окружающие смогут разглядеть ваше украшение. Если вы, разумеется, не опасаетесь дурного глаза, - стараясь сохранять как можно более вдумчивый вид, промолвил мужчина. И все-таки самодовольство не могло долго застилать ему глаза, и наконец сын графа Пемброка уловил те едва различимые признаки тревоги, что промелькнули на лице актрисы. Связать их с предыдущими претензиями было невозможно - скорее, девушка продолжала бы сердиться и всячески выказывать свою немилость неловкому кавалеру. Недолго сомневаясь, последний поинтересовался: - Мисс Салли, что-то произошло? Кроме того, что мы не виделись столько времени, конечно. Мне кажется, вы чем-то обеспокоены.
Салли Хоукс: – Что могло случиться? Ровным счетом ничего, – уклончиво возразила Салли и отвернулась к зеркалу, перебирая флакончики и баночки с краской и гримом, чтобы срыть неискренность тревожных глаз. Пока Филип ловил переменчивое настроение актрисы, она уже приняла решение: молчать. Салли Хоукс не должна стать для любовника олицетворением ходячей катастрофы – он сможет защитить ее, сам того не зная, если просто исполнит то, что пообещал. Салли тряхнула гривой, как норовистый жеребенок, и искоса взглянула на виконта Герберта, не довольствуясь зеркальным отражением. – Экскурсия по закулисью «Друри-лейн»? У вас странные представления о моих желаниях, Филип, – актриса вновь скривила губки в гримасе капризного недовольства и произнесла с нажимом. – Любой здесь, в «Друри», укажет вам, где находится кабинет мистера Арнольда. Что касается меня, то будь сейчас лето, я охотно прокатилась бы с вами по Гайд-парку на виду всего светского общества… Взор Салли приобрел мечтательное выражение, а губы приоткрылись, как лепестки розы в предвкушении воображаемого удовольствия. – Это было бы чудесно… – выдохнула в упоении тщеславная девчонка и дразняще посмотрела на виконта из-под длинных ресниц. – Вы осмелились бы, Филип?
Филип Герберт: - Отчего же нет? - не моргнув, ответил Филип. Право, над подобной возможностью он не задумывался, предполагая, что их с мисс Хоукс встречи будут проходить в уютном уединении, в тишине и покое, каковые никогда, даже в ночные часы, не царили ни в Гайд-парке, ни на Друри-лейн. Но раз таково было желание его подруги... - полковник готов был мужественно подчиниться ему, тем более что сам он ничего не терял от подобной эскапады. Великосветские холостяки нередко демонстрировали городу и миру своих возлюбленных, на зависть женатым джентльменам, которым подобная вольность далеко не всегда была позволительна. - Как вы смотрите на то, чтобы совершить первую нашу прогулку в чертоги Юпитера Громовержца, а точнее, мистера Арнольда? - чуть склонившись, Герберт предложил девушке руку. Стоит немного преодолеть свою лень - и, как знать, возможно, эта Изольда Златовласая окончательно сменит гнев на милость. Только это утешало виконта, не привыкшего прибегать к изворотливости в обществе дам. Похоже, он начинал заниматься тем, что называется ухаживанием - и нисколько не походит на кавалерийский набег на дам "облегченной добродетели".
Салли Хоукс: С истинно женской непоследовательностью юная актриса пренебрегла добытым согласием виконта на встречу с мистером Арнольдом и сосредоточилась на согласии условном. Победа досталась ей слишком легко, и Салли немедленно пожелала закрепить ее, в глубине души опасаясь, что ухваченный приз окажется призрачным миражом, наподобие эльфийского горшка с золотом. – Вы говорите о поездке в Гайд-парк так свободно, потому что сейчас зима, и на деле совершить ее никак невозможно… Докажите! – кокетливо воскликнула она, откинув со лба выбившийся огненный локон.
Филип Герберт: На сей раз виконт был по-настоящему озадачен. Кажется, он был предельно любезен и обещал едва ли не все - кроме женитьбы, - что могла ожидать от пылкого поклонника начинающая актриса. Что же она хотела от него еще - сие казалось Филипу той самой тайной за семью печатями, нередко упоминавшейся в воскресных проповедях и деревенских присказках. - Мисс Салли... - потянул полковник. - Мисс Салли, признаться, я не большой знаток светской жизни, вы не поверите, но это истинная правда. Большую часть времени я провожу в своем полку или при штабе, а там царят развлечения, которые юной леди никоим образом не подойдут. Герберт положил руки на спинку стула, на котором восседала девушка, и оттого лицо его оказалось возле слегка насупленного личика мисс Хоукс, каковое выражение немедленно отразилось в зеркале. - Скажите, что бы вы хотели - и я с радостью это исполню, - промурлыкал мужчина.
Салли Хоукс: Покладистость Герберта развеселила актрису и одновременно пробудила в ней проказливого мастера Пэка, любителя поплясать на тонкой нитке и опробовать границы дозволенного. – Все, все? – коварно осведомилась рыжеволосая дива и со смехом, рассыпавшимся по гримерке, как серебряные колокольчики, погрозила пальчиком беспечному виконту. – Берегитесь, Филип, я ведь могу поймать вас на слове и попросить все, что мне в голову взбредет. Например, например… – Салли на мгновение задумалась, чтобы назвать на самом деле что-нибудь возмутительно-заманчивое, однако не носящее на себе ярлыка с ценой, – вывезти меня на настоящий бал и протанцевать со мной три танца! Насмешница вздернула подбородок, дерзко улыбаясь краешком подвижного рта.
Филип Герберт: Танцы. Да, девушки любят танцы, балы, приемы, они кружат им голову и вселяют веру в бесконечные возможности, открывающиеся на подобных раутах. Его собственная сестра была тому живым доказательством, а потому просьба сама по себе ничуть не удивила Филипа, тем более что юной актрисе вряд ли когда-либо доводилось бывать на настоящем столичном балу. Последнее обстоятельство одновременно умиляло и настораживало виконта. Старлетка - на приеме. Это было, по меньшей мере, вызывающе, если не сказать, скандально. Но... Герберт внимательно присмотрелся к своей подруге. Ее полудетское лицо, обещавшее в самом скором времени расцвести самым женственным цветом, еще не было хорошо знакомо избалованной лондонской публике, и только самый зоркий наблюдатель мог разглядеть в этой девушке непоседливого эльфа с Друри-лейн. Виконт до сих пор не удосужился поинтересоваться, была ли мисс Хоукс занята в какой-либо другой постановке... План сложился в его голове быстро, словно приходилось на незнакомой местности распределять силы своего полка и мгновенно реагировать на неожиданный демарш противника. Итак, думал он, мы имеем бал, который вскоре даст пищу светским сплетникам на недели две, а то и на месяц вперед, приглашение, присланное на дорогой бумаге с гербом Эндерлейна, прекрасную спутницу, истинное происхождение которой можно ловко скрыть при помощи невинного обмана, а ежели кто-то чересчур дотошный из числа гостей престарелого маркиза вздумает усомниться в целесообразности присутствия актрисы на сборище титулованных особ, Филип найдет, чем унять его тревоги. Все лучше, чем заявляться на прием в гордом одиночестве, резюмировал он свои молчаливые выкладки, а ежели проделка удастся - ему будет, о чем вспомнить и от души посмеяться... - Мисс Салли... - задумчиво проговорил он, при этом губы его растянулись в хитроватой улыбке, - а почему бы и нет. Бал так бал. Нынче же вечером. И не три танца, а все, на сколько у вас хватит сил.
Салли Хоукс: Салли изумилась до чрезвычайности: виконт неожиданно поддержал ее шутку. Флакон с сурьмой, который она вертела в пальцах, выскользнул из руки и покатился по полу, весело подпрыгивая на пузатом боку. Впрочем, немного поразмыслив, мисс Хоукс нашла подходящее прозаическое объяснение. – Я не знала, что маскарады устраиваются и зимой. Всегда думала, что это летнее развлечение, – заметила она слегка разочарованно. На безумство поклонника, любезное сердцу каждой женщины, посещение маскарадного бала не тянуло, туда виконту Герберту можно заявиться под руку хоть с прачкой, не то что с актрисой. – Вы ведь приглашаете меня на маскарад, сэр?
Филип Герберт: - Нет, мисс Салли, - спокойно возразил девушке Герберт, - это помолвка одного богатого и титулованного джентльмена. После недолгого размышления он уточнил: - Хотя, в некотором роде, это и впрямь маскарад. Под маской благообразного лорда скрывается старый сатир, а счастливая невеста, уверен, несчастное существо... Да, и все лгут в высшем свете, чтобы вы знали... С этими словами Филип отвел с ушка актрисы непослушную прядь и поцеловал куда-то в область мочки, коснувшись губами нагревшегося металла небольшой сережки. - Вы еще не испугались?
Салли Хоукс: Невинная ласка напомнила о более плотских удовольствиях, вызвав прилив краски к щекам Салли. Изогнув шею, она подалась навстречу виконту, как ластящаяся кошечка. – Теперь я боюсь другого, – лукаво заметила Салли. – Если джентльмен и вправду так стар, как говорите, то вы ничем не рисковали, посулив мне все танцы. Нам повезет, если на таком вечере удастся станцевать хоть раз. В ответе мисс Хоукс прозвучало беспечное жестокосердие юности, не ведающее жалости к почтенным сединам и заслуженной подагре. Не решаясь до конца поверить Филипу, она балансировала на грани шутки и серьезности, бросая отточенные реплики, в любой момент готовая сделать вид, что с самого начала и не думала принимать затеянный разговор за настоящее приглашение. Однако ни в выражении глаз, ни в лице виконта Герберта Салли не заметила ничего, кроме упрямой решимости, и тихо ахнула, прижав сжатые ладони к груди. – Постойте! Так вы не шутите? – спросила она в смятении. – Вы действительно… О-о-о… Богатый модуляциями голос актрисы, как отзывчивый музыкальный инструмент, проиграл все испытываемые ею эмоции: от робкого трепета до восхищенного ужаса.
Филип Герберт: - Не шучу. У вас есть подходящее платье? Ну разумеется, у нее нет такого платья, болван, после того, что ты видел в ее каморке, такого платья просто не может быть. Укоряя самого себя Филип задумался над тем, что обычно занимало женщин, причем, настолько, что они могли потерять сон и аппетит, дабы придумать некий штрих для своего туалета, сделавший бы его особенным и неповторимым. Материальное благосостояние Салли Хоукс после предыдущей встречи с виконтом возросло слишком незначительно, чтобы девушка могла позволить себе тратить деньги на бальные наряды. И все-таки рыжеволосая красавица была актрисой, а театральные гардеробные полны всевозможными туалетами, способными потрясти воображение даже повидавшего виды циника. - Вероятно, здесь можно что-то подобрать? Боюсь, портной, ежели побеспокоить его прямо сейчас, вряд ли справится до вечера...
Салли Хоукс: Оживленное личико Салли, озаренное радостным предвкушением, приняло выражение горькой обиды и разочарования. Уголки ее губ, дотоле приподнятые в восхищенной улыбке, медленно опустились вниз, а на концах темных ресниц повисли слезинки. – Платье? – переспросила она растерянно. – Как глупо с моей стороны забыть… У меня нет ничего подходящего, Филип, – добавила Салли срывающимся голоском, с грехом пополам собрав воедино скудные сведения о лондонском сезоне, почерпнутые с пансионатских времен. – В театральных костюмерных, разумеется, можно поискать, но уверяю вас, там вряд ли найдется что-то… для дебютантки. Или вы хотите, чтобы на помолвке всем сразу стало ясно, с кем вы пришли? – с некоторой опаской поинтересовалась она. Кто знает этих великосветских джентльменов: у них могут быть самые странные представления о развлечениях, как мисс Хоукс недавно имела несчастье убедиться сама.
Филип Герберт: На некоторое время, возможно, показавшееся расстроенной мисс Хоукс бесконечным, в уборной повисло молчание. Объяснялось оно тем, что Филип, чье сосредоточенное выражение актриса могла видеть в зеркальном отражении, думал, как бы обойти внезапно возникшее препятствие на пути к небольшой авантюре, должной поразвлечь обоих любовников. Портной и его замеры, отрезы, выкройки. повернитесь-будьте-любезны-в-эту-сторону совершенно не подходили в обстоятельствах, требовавших незамедлительного разрешения проблемы. Взять платье на прокат... одна мысль об этом заставила губы виконта скривиться в неизбывном великосветском презрении. Заставлять свою спутницу облачаться в отдающий дешевизной наряд, успевший покрасоваться не на одной прециознице. Нет, для такого алмаза требовалась огранка поизящнее... Внезапно решение пришло само собой, лицо мужчины расплылось в довольной улыбке, словно говорившей, как же он не додумался до такого прежде. - Поднимитесь-ка, мисс Салли... Да-да, поднимитесь... Не обращая внимания на изумление девушки, Герберт достаточно бесцеремонно покрутил ее из стороны в сторону, желая лишний раз убедиться, верны ли его предположения. Предположения оказались верны. И ростом, и фигурой Салли Хоукс походила на леди Анну, сестру полковника. А раз так, то будет ли по-джентльменски позволять платью, сшитому для юной дочери графа Пемброка по случаю помолвки Эндерлейна, пропадать среди груды прочих дорогих тряпок, раз нынче мисс Герберт внезапно сделалась жертвой жесточайшей мигрени. Ничуть не беспокоясь о последствиях - да и какие могут быть последствия, рассуждал Филип, Энни все равно ничего не заметит, лежа в обнимку со своим романом, - виконт торжествующе взглянул на актрису. - У вас будет платье, мисс Салли, не волнуйтесь. Платье невинной девушки, - улыбнулся он. - Я велю доставить его на вашу квартиру. Допустим, в пять. А сам заеду в начале седьмого. Вам будет это удобно?
Салли Хоукс: Слезы высохли, как по волшебству, и Салли с обожанием посмотрела на виконта. Пусть даже он раздобудет для нее платье по моде прошлого года, не все ли ей равно – на один-то вечер! – Ах, неужто вам это под силу, Филип? – воскликнула она, по-детски захлопав в ладоши. Мисс Хоукс подбежала к возлюбленному и нежно обвила руками его шею. Приподнявшись на цыпочки, она запечатлела на его щеке целомудренный поцелуй. На самом деле актриса хотела подарить виконту в знак благодарности более чувственное лобзание, но в последний миг оробела.
Филип Герберт: - Полагаю, под силу, - рассмеялся полковник, приятно тронутый столь по-детски искренней реакцией мисс Хоукс. Как и последней, ему захотелось скрепить их договоренность менее невинным знаком привязанности, что он незамедлительно и проделал, обхватив руками тоненькую талию девушки. Герберт пожалел, что сейчас они находятся не в ее скромной квартирке, где можно было бы дать выход страстям без боязни оказаться застигнутыми врасплох прибежавшим с поручением помощником режиссера или болтливой товаркой актрисы. - Мисс Салли, - не выпуская свою рыжеволосую пассию из объятий, Филип одной рукой перебирал ее пышные пряди, - вы больше не сердитесь на своего незадачливого поклонника?
Салли Хоукс: Салли безмолвно покачала головой, переводя дыхание, и доверчиво ткнулась лбом в затейливо повязанный шейный платок виконта. – Я и не сердилась, – тоненьким голосом сказала она и застенчиво улыбнулась, – разве что немного… Чуть отстранившись, Салли посмотрела на Филипа, и в ее взгляде мелькнул лукавый огонек. Ласково поглаживая лацкан его сюртука, она заметила как бы между прочим: – Кажется, вы выражали желание познакомиться с мистером Арнольдом? – по давнему обычаю всех женщин уравняв меж собой награду отличившемуся рыцарю и новое испытание.
Филип Герберт: Салли Хоукс не была бы самой собой, если бы так ненавязчиво не напомнила своему кавалеру о данном им общении поспособствовать ее театральной карьере. Осуждать ее за это вполне объяснимое стремление проложить себе путь к первой строчке в списке исполнителей Филип не хотел и, как ему казалось, не имел никакого права: в конце концов, честолюбивые мечты обуревали даже тех, кто родился в богатстве и почете, что говорить о девушке, вынужденной зарабатывать на хлеб игрой на подмостках... - Только при условии, что вы самолично проводите меня и не оставите на растерзание этому жрецу Аполлона и ментору Мельпомены. Я все-таки мечтаю дожить до вечера и осуществить свою угрозу касательно танцев.
Салли Хоукс: Салли кокетливо хихикнула при слове «танцы». – Не беспокойтесь, не оставлю, – заверила она Филипа, совсем не намеренная пускать столь ответственное дело, как свое будущее, на самотек. Не лишенная здравого смысла и практической сметки, актриса понимала, что виконт Герберт при всем своем влиянии и добрых устремлениях вряд ли сумеет выторговать для нее самый лакомый кусочек без надежного суфлера. Роль такого суфлера Салли смело отводила себе, резонно полагая, что об интересах мисс Хоукс никакой посредник не позаботится лучше самой мисс Хоукс. Ужом выскользнув из объятий виконта, Салли отступила к дверям гримерки и с дразнящей улыбкой выжидательно взглянула на него, возложив изящно вылепленную кисть на ручку двери. – Что ж, я готова послужить вам провожатой, сэр. Увы, возможности предупредить директора «Друри-лейн» о грядущих переменах Салли пока не представилось. Послужила ли тому причиной скромность бывшей воспитанницы пансиона для леди или занятость мистера Арнольда – неведомо, но сейчас по замыслу юной актрисы ни о чем не подозревающему директору предстояло, по меткому выражению германских романтиков, пережить бурю и натиск. Эпизод завершен
полная версия страницы