Форум » Regency Romance: игровое поле » Прием у Тетчеров (эпизод завершен) » Ответить
Прием у Тетчеров (эпизод завершен)
game_master: 20 января 1815 года. Вечер. Представление свету леди Хагсли. Участники: открытый эпизод.
Ответов - 54, стр:
1 2 3 All
game_master: Прием Тетчеров не обещал стать гвоздем светской жизни зимнего Лондона. Леди Хокланд обладала, безусловно, многими достоинствами, но в их число не входила тяга к общественной жизни. После того, как обе дочери были успешно выданы замуж, леди Хокланд редко появлялась в свете, а домашние приемы устраивала, повинуясь скорее воле супруга, чем, следуя своим желаниям. Неудивительно, что неожиданная необходимость вывести в свет дочь дальних родственников, чуть было не уложила почтенную леди в постель с очередным приступом мигрени. К счастью, недуг не помешал графине прочитать письмо барона Хагсли. Как ни странно, родственное послание подействовало не хуже иного лекарства. Моментально излечившись, леди Хокланд развила непривычно бурную деятельность по организации приема в честь юной леди Джудит. - Гостей, скорее всего, будет немного, - время приближалась к назначенному часу, и леди Хокланд торопилась дать своей подопечной последние инструкции. - Впрочем, это не особо важно, главное, что маркиз Эндерлейн точно обещался быть. Прекрасная партия, моя дорогая, даже не сомневайтесь. Леди Хокланд радостно улыбнулась и заботливым жестом поправила цветок в прическе Джудит. Графиня была отнюдь не так жестока, как могло бы показаться. Нельзя сказать, что пожилой маркиз казался ей подходящим женихом для юной девушки, но симпатия к леди Хагсли явно проигрывала волнениям материнского сердца. С первого же дня, как Тетчеры вернулись в Лондон, графиня в тревоге замечала, что ее дорогой Генри - единственный сын и наследник - уделяет очаровательной гостье слишком много внимания. Молодого человека можно было понять: красота Джудит в обрамлении прекрасных манер с капелькой робости могла в любом мужчине пробудить желание быть рыцарем. Но леди Хокланд иногда казалось, что внимание Генри к девушке выдает чувства более глубокие, чем просто любезное внимание к понравившейся леди. Если бы Джудит кроме иных своих достоинств обладала бы еще и солидным приданым, графиня была бы только рада назвать ее своей невесткой. Однако препятствие в виде отсутствия у семьи Хагсли средств делало этот брак нежелательным. И леди Хокланд старалась сделать все возможное, чтобы как можно скорее представить Джудит тому возможному жениху, о котором настойчиво упоминалось в письме барона. Внизу звякнул колокольчик, предупреждая о первом визите. - Вы прекрасно выглядите, моя дорогая, - в последний раз подбодрила девушку графиня и приготовилась встречать гостей.
Джудит Хагсли: Уже третий день Джудит казалось, что она спит и ей снится необычный сон. Калейдоскоп событий, сменивший размеренное течение ее жизни в Брентвуде, увлекал юную даму за собой, и она, видит бог, была бы просто счастлива таким переменам, - Лондон, роскошный старинный особняк, любезные родственники, галантный кузен, целый прием в ее честь, - если бы не мрачная тень маркиза Эндерлейна, нависающая в воображении Джудит над ее судьбой. «Может быть… Может быть, сплетни просто немного сгущают краски, ведь о вкусах, как известно, не спорят. Конечно, глупо было ожидать, что Эндерлейн окажется молодым и обаятельным, а не старым и по возрасту обрюзгшим, но не каждый старик вызывает отвращение, среди них попадаются и довольно приятные мужчины… Правда стоило леди Хагсли представить кого-нибудь из этих известных ей «приятных мужчин», в большинстве своем, приятелей отца, в роле собственного супруга, приятность их оказывалась под вопросом, а в голове девушки вновь начинал свое лихорадочное вращение извечный вопрос о том, «где леди может взять деньги?». Болтовня кучера об игорных домах, где за ночь джентльмены спускают или наоборот, выигрывают тысячи фунтов, присовокупилась к любви отца Джудит к азартным играм, на фоне которой у леди Хагсли сложилось довольно наивное представление о том, что выигрывать в карты очень просто. Впрочем… У нее нечего поставить, денег, что домашние дали дочери на поездку, с трудом хватало на то, чтобы не казаться в глазах Тетчеров нищенкой. С этими грошами ее и на порог игорного дома не пустят… - … Благодарю, - осторожно поблагодарила Джудит леди Хокланд, заметно вздрогнув от звона колокольчика. Белое муслиновое платье, шитое белым же шелком, легкое и тонкое, перехваченное под грудью «греческим» пояском и украшенное живыми цветами на корсаже, как нельзя лучше подчеркивало безукоризненную фигуру юной дебютантки. Шея и плечи по моде тех лет были выставлены на всеобщее обозрение, а руки, наоборот, затянуты в длинные, под цвет платья перчатки. Вьющиеся волосы подняты вверх, замысловато уложены, и для надежности прихвачены жемчужно-серебрянной сеткой. И все это вместе создавало предписанный положению Джудит образ свежести, изящества и невинности. Рассеянно барабаня ручкой веера по ладони, девушка, готовая к своему первому в жизни выходу в свет, ожидала начала своей новой жизни… или ее конца.
game_master: Ни на минуту не отпуская от себя Джудит, леди Хагсли фланировала между гостями, то и дело останавливаясь, чтобы представить девушку вновь прибывшим. Генри попытался было составить дамам компанию, но графиня ловко избавилась от сына, попросив его развлечь маркизу Рокбурн, прибывшую на прием в сопровождении мужа и двух дочерей. Девушки, к сожалению, внешностью пошли в отца, но, по мнению леди Хокланд, немалое приданое прекрасно компенсировало недостатки внешности. Генри был достаточно почтительным сыном, чтобы без возражений подчиниться желанию матери, но не удержался от того, чтобы послать Джудит напоследок взгляд, полный сожаления. - Но где же маркиз? - нервной тон графини свидетельствовал о том, что взгляд сына не ускользнул от ее внимания. Поприветствовав очередную пару вновь прибывших улыбкой, в которой только самый пристальный взгляд мог заметить некоторую искусственность, леди Хокланд выслушала ответные вежливые фразы и вдруг явственно встрепенулась, заметив кого-то в дверях. - А вот и он, - улыбка графини просияла высшей степенью радости и любезности. Окинув придирчивым взглядом свою подопечную, леди Хокланд, подхватила ее под руку и направилась навстречу гостю. - Вот видите, я же говорила, что вам совершенно не о чем беспокоиться, - ободрила она на ходу Джудит, целенаправленно продвигаясь к дверям. – Улыбнитесь же… макриз смотрит на вас.
маркиз Эндерлейн: ...Не то, чтобы к приему у Тетчеров Арчибальд Райли готовился загодя. Нет, ни в коем случае. Утро двадцатого января началось для него с процедур, обычных для джентльмена, разменявшего шестой десяток, но сохранившего свежесть ума, манер и обхождения. Кто-то начинает утро, любуясь своим отражением в тазу для умывания; маркиз Эндерлейн принимал ванну. Если быть точным, две ванны. Теплую, чтобы разогреть затекшее за ночь тело. Прохладную, чтобы вернуть бодрость мысли и оживить цвет кожи, с годами изрядно, увы, потускневший. Эндерлейн не верил слухам о вреде ежедневного мытья, не брал пример с Браммелла и его последователей (что в возрасте маркиза было бы просто смешно), но доверял собственным ощущениям, как делал это всю жизнь. Райли был свято убежден, что «человеку должно быть хорошо», и этого человека он каждый день видел в зеркале. Повязывая свежий галстук, одеваясь в тщательно подогнанное по фигуре платье, маркиз чувствовал себя правильно. Сейчас, на приеме у Тетчеров, Эндерлейн мог с уверенностью сказать, что выглядит, как обычно, - то есть фрак сидит безукоризненно, кремовый шейный платок повязан подчеркнуто аккуратно, в пику модной нынче небрежности, и булавка в нем, безусловно, смотрится уместно и в тон. Тонкий слой рисовой пудры, делавший кожу бархатистой на ощупь, не добавлял маркизу излишней бледности, но скрывал начавшую появляться легкую пигментацию на лице и руках. Устойчивая смесь запахов шафрана и бергамота выгодно отличала Эндерлейна от ровесников, предпочитающих более тяжелые ароматы, заглушающие запах пота. На многочисленных приемах Арчибальд Райли держался с привычным достоинством, смущая уверенным и чересчур оценивающим взглядом многих юниц, носивших в эту зиму гордое звание дебютанток. Прием у Тетчеров не должен был стать исключением, но еще в дверях Эндерлейн понял, что этот вечер будет, несомненно, чем-то особенным. Выслушав все положенные любезности от хозяйки дома, маркиз склонился к руке невесты и подчеркнуто официально поцеловал ее, на самом деле весьма нежно прикоснувшись губами к девичьей коже и задержав узкую ладошку в своей руке самую чуточку дольше положенного. - Леди Джудит, вы необыкновенно похорошели с тех пор, как я видел вас, - низким и бархатным голосом заметил маркиз, расщедрившись на легкую улыбку.
Джудит Хагсли: Голос опытного обольстителя, возможно, подействовал бы на леди Хагсли умиротворяюще, не годись обладатель его, будем смотреть правде в глаза, по крайней мере в дедушки юной особе, которую он столь любезно приветствовал. «Боже», - едва не вырвалось у невесты, а вовремя пресеченное усилием воли желание немедленно вырвать руку из руки сэра Арчибальда заставило девичьи пальцы окаменеть от напряжения. Она похорошела, а жених, стало быть, постарел? Даже этого Джудит не могла сказать с уверенностью, она и в свои восемнадцать не обращала внимания на мужчин за сорок, а уж пару лет назад – и подавно. Теперь же одного беглого взгляда на тучную коренастую фигуру Эндерлейна было достаточно, чтобы разбить все иллюзии леди Хагсли. Маркиз выглядел намного старше ее отца, хоть по уверениям матери, они и были ровесниками с сэром Джонатаном. Положения не спасало ни творение лучших лондонских портных, ни чудеса куафера. – В-вы очень любезны, милорд, - сообщила девушка, зацепившись мысленно за одно находящееся на виду достоинство маркиза. – Отчего-то мне казалось, что мы видимся впервые. Я ошибаюсь?
маркиз Эндерлейн: - О, вы были совсем дитя... – ласково заметил маркиз, словно невзначай подхватывая Джудит под руку и уводя ее подальше от графини. Любопытствующие взгляды Эндерлейн невозмутимо игнорировал. Леди Хагсли он уже считал своей, дело было за малым – провести короткий и докучливый обряд и увезти девушку в загородное имение. Разумеется, не сразу, чтобы не вызывать лишних сплетен, но кто осудит пару за желание провести медовый месяц в стороне от света. Хоть слово «молодожен» подходило маркизу примерно так же, как тщательно запудренные старческие бородавки под подбородком. - Около трех лет назад, в Брентвуде, на приеме у лорда Эшбруха, - напомнил Райли, ничуть не обольщавшийся мыслью, что леди его запомнила. Эндерлейн мог бы стать памятником всем стареющим дон-жуанам, не будь он живым воплощением дряхлого жуира. Здоровье, изрядно подпорченное употреблением опиатов, требовало отныне известной сдержанности, но сдержанность и Арчибальд – о, эти двое никогда не находили общего языка. Вот и теперь маркиз, ничуть не скрывая своего интереса и полагая, что леди должна быть польщена, что сумела пробудить любопытство такого рода, рассматривал Джудит, лаская взглядом ее шею и грудь и представляя, как могли бы лечь на эту белоснежную кожу коричневые потеки шоколада, которые можно собрать языком... Или не шоколада. Но нет, порезы на груди жены скрыть куда труднее, чем следы на теле служанок и шлюх. Обойдемся пока без крови. А потом... Быть может, ей со временем даже понравится эта забава. «Наслаждение неотделимо от боли», как верно заметил француз Пьер де Ронсар, и маркиз Эндерлейн был согласен с ним всем сердцем. - Вы любите шоколад? – отвлеченно спросил Райли у невесты, едва ли подняв взгляд выше ее ключиц.
Джудит Хагсли: Лишившись одновременно общества и маркиза, и своей подопечной, леди Хокланд с легким беспокойством проводила удаляющуюся пару взглядом. «Не слишком ли он торопится, - невольно вертелось на уме у почтенной дамы. – Я едва успела представить бедное дитя…» Контраст, который представляли собой давно перешагнувший порог зрелости мужчина и юная очаровательная девушка, заставил сердце леди Хокланд невольно сжаться от сочувствия к последней. Слухи о маркизе ходили разные, но все они были одинаково нелицеприятны. И графиня сейчас не решилась бы определить, что для Джудит оказалось бы лучшим. Узнать все заранее, или оставаться в благословенном неведении до свадьбы. Впрочем, свадьбы долго ждать явно не придется. Леди Хокланд не удивилась бы, явись маркиз с предложением уже завтра. Голос собеседника, поминающего Брентвуд и какие-то события трехлетней давности, доносился до Джудит из опасного далека: леди Хагсли в этот момент как нельзя лучше представляла себе страдания французских аристократов накануне гильотинирования. Видеть гильотину, думать о ней, подниматься на эшафот и не иметь никакой возможности избежать собственной ужасной участи. Девушка оглянулась, ища спасения (или хотя бы сострадания) в лицах гостей. Увы. Если на них с маркизом и поглядывали, то делали это деликатно, не афишируя своих мыслей по поводу происходящего. Вопрос о шоколаде заставил девичьи ресницы недоуменно затрепетать. «Неужели, сэр Арчибальд считает ее ребенком? Пусть уж лучше ребенком, чем женщиной…» - Да, с клубникой и взбитыми сливками, - абсолютно безрадостным тоном призналась дДжудит, утратившая, казалось, способность к естественному, свойственному юности кокетству. – А вы, милорд? Опасаясь, что Эндердейн опять попытается завладеть ее рукой, юная леди торопливо распахнула веер. И, выбрав воображаемую пылинку на сюртуке маркиза, уставилась на нее неподвижным взглядом.
маркиз Эндерлейн: - У вас недурной вкус, - мурлыкнул маркиз, представляя, как прикасается губами к нежной ямочке на сгибе локтя леди Джудит. Желательно, предварительно сняв с ее руки обтягивающую перчатку. – Клубника и сливки – это очаровательно. Хладнокровно рассчитывая, как приблизить дату первой ночи с этим нежным созданием, Эндерлейн любезно предложил: - Я собираюсь устроить завтра вечер. У себя. Скажем, с шоколадом и непременными petits-jeux. Я бы с удовольствием прислал приглашение вам и леди Хокланд. Делать предложение руки и сердца всегда удобнее в более узком кругу, чем тот, что собрался нынче в доме у Тетчеров. А Эндерлейн не собирался затягивать дело дольше необходимого. Чуть позже он лично покажет девушке, какие именно petits-jeux можно устроить с клубникой и сливками, а пока...Нельзя шокировать ее воображение, но заинтересовать просто необходимо.
Джудит Хагсли: Усилием воли подавив категорическое «нет», буквально рвущееся с губ, Джудит, наконец, подняла взгляд на собеседника. Оставалась все еще крохотная надежда на то, что леди Хокланд, тяготящаяся светскими увеселениями и утомленная сегодняшним приемом, не примет любезное приглашение Эндерлейна. А поехать одной, леди Хагсли, разумеется, не позволят приличия. Боже, благослови приличия. – Я буду рада, милорд, - осторожно кивнула девушка. В конце концов это всего лишь приглашение на вечер. «А еще можно «неудачно» подвернуть ногу», - услужливо подсказало воображение, начавшее подспудно свою кропотливую работу по организации грядущего бунта против неприятной неизбежности. – Вы часто устраиваете приемы? Кто на них бывает? Джудит категорически не нравилось, как маркиз ее разглядывает. Было в его взгляде что-то эдакое… Неприятно смущающее. Поэтому леди Хагсли решила оживить их беседу расспросами.
маркиз Эндерлейн: - Я нередко собираю у себя друзей, - Эндерлейн казался откровенно довольным предварительным согласием девушки. – Каждый из них по-своему интересен. У нас довольно тесный круг, но ради вас я готов изрядно его расширить. Кстати, в число моих друзей входит и некий Томас Кэмпбелл, член совета попечителей театра Друри-Лэйн. Вы наверняка любите театр, и отныне, даю вам слово, сможете попасть на любое представление. Он же помогает нам и с небольшими домашними постановками, многие из которых довольно милы... Маркиз мурлыкал все это, излишне близко склонившись к розовому ушку леди Хагсли и наслаждаясь осознанием того, что скоро – совсем скоро, он об этом позаботится, - это нежное создание будет принадлежать ему в любое время дня и ночи. Уточнять, что за «постановки» временами проходят у него в городском доме и загородном особняке, Эндерлейн не стал. Придет время – леди все узнает сама. А пока можно неспешно рассматривать это сокровище, любуясь легким румянцем на девичьих щеках, отмечая каждый взмах ресниц; ласкать взглядом изящную линию шеи – любопытно, запрокинет ли она голову, если прикоснуться языком к ямочке между ключиц? А обжигающее прикосновение стали... Заставит ли оно Джудит податься навстречу, доверчиво раскрываясь новому повелителю, или девушка испуганно отпрянет, пытаясь избежать сладких и мучительных касаний? Богатый опыт подсказывал маркизу, что для таких игр жену явно придется привязать к кровати, по крайней мере в первый раз. Заставлять женщину с помощью грубой физической силы... Фи, это отдает откровенной пошлостью, хотя иногда бывает забавно. Увлеченный своими мыслями, Эндерлейн вдруг понял, что его молчание затянулось, и торопливо пояснил: - Я как раз думал... Может быть, вы захотите видеть на завтрашнем вечере и кого-нибудь из своих подруг... Уверяю, я буду только рад.
Джудит Хагсли: Театр! Взгляд леди Хагсли вспыхнул было живым интересом, и тут же потух. Девушка торопливо распахнула веер, отстраняясь от доверительно склонившегося к ней маркиза. Запах шафрана показался настолько резким, что у Джудит на мгновение закружилась голова. Увы, это было вовсе не то сладострастное головокружение, к коему склонны юные леди в предчувствии любви. – К сожалению, милорд, в Лондоне у меня нет подруг, даже знакомых толком нет, кроме пары старых друзей моих родителей. Это, действительно, было печально, и леди Хагсли внезапно остро ощутила потребность хоть кому-то довериться в своих несчастьях, и грусть от того, что этого «кого-то» ей не найти. Леди Хокланд вряд ли благосклонно отнесется к жалобам, мисс Уоткинс, может, и пожалеет юную хозяйку, но молча, а посоветовать может разве что смириться с обстоятельствами и задуматься о судьбе домашних. – Но сегодня мой первый день в свете. Я надеюсь завязать больше знакомств со временем. Надеюсь, леди Хокланд поможет мне в этом. Джужит предпочла сознательно умолчать о возможности помощи со стороны сэра Арчибальда. Да и с кем он ее познакомит? Со старушенциями своего возраста?
Ричард Кроун: Лоуфорд, давний друг Ричарда, прислал утром письмо, в котором обстоятельно рекомендовал навестить кого-нибудь из знатных особ. В качестве начала предложил прием у Тетчеров. «Не Бог весть сколько соберется гостей, но с чего-то начинать обживаться в Лондоне надо, мой друг», - заботливо писал Лоуфорд, прикрепив к заботе неизвестно где полученное приглашение. Ричард еще сомневался, даже страшился. Одно дело, когда тебя избивают плетьми, другое высший свет со своими законами. Это все тревожило и нервировало Кроуна. Поэтому после привычного для него туалета и легкой прогулки, Ричард задумчиво глядел в окно на темное серое небо. Облака, впрочем, дождя не предвещали. Не то, чтобы он разбирался в народных приметах, просто успел повидать многое. И белесые, отнюдь не темные облака, говорили именно за сухую погоду. Но легче от этого не становилось. Глубоко вздохнул, сжал кулаки и решительно стукнул ими по ольховой столешнице; канделябр на пять свечей коряво подпрыгнул, однако устоял. «Решено, -подумал Ричард, - Лоуфорд плохого не посоветует, он больше меня в этих делает знает, а знающему можно и подчиниться…» Кроун встал, сделал два шага к двери и остановился. «Или не идти?» - вкрадывался в сознание страх. - Идти, - решил все-таки Ричард. К приему он подготовился, как на плац ирландская дворцовая стража: все начищено, выстирано, приведено в порядок. А толку мало от одежды, если она не подкреплена соответствующим словом. Именно разговоров, Ричард боялся больше всего. Он привык подчиняться, он привык командовать, но беседовать… эта наука еще впереди. И наука весьма важная, если он хочет найти, наконец, жену. Одев запасной темно-зеленый мундир, который выглядел парадно на белую рубашку с высоким воротником, отгибы которого, как рекомендовали мода и Лоуфорд, укрывали ворот мундира. Через плечо прошел ремень с серебряным свистком и сумкой с лигатурой «GR». Темно-зеленые штаны были вправлены в начищенные воском черные сапоги. На пояс Ричард повязал обычный для формы бордовый шарф с большими кистями, которые болтались между ногами и часто нервировали его. Была при Кроуне и прямая, шотландская сабля. В таком виде Ричард нерешительно вошел в зал, оглядывая теплым голубым взглядом присутствующих: мужчин, дам, леди и тех, кто еще недостоин называться мужчинами. Знал Кроун несколько вещей: прием у Тетчеров; Лоуфорда не будет, но будет некий маркиз Эндерлейн. Поэтому Ричард, не знакомый с правилами и традициями, решил встать в сторонке и никому не мешать. Заметят они светловолосого и миловидного человека в военном мундире, так заметят, не заметят, что ж: оно и лучше. А пока можно и послушать, о чем вообще говорят на таких мероприятиях.
маркиз Эндерлейн: - Вам, несомненно, это удастся. Вы очень милы, - расщедрился на очередной комплимент старый маркиз. Биение сердца, вызванное живым воображением и теми картинами, которые это воображение рисовало Эндерлейну... О, его следовало временно унять. Он уже не мальчик, чтобы так волноваться, стоя рядом с красивой девушкой. В голове Райли билась только одна мысль – «уже скоро, совсем скоро». Легкая боль под левой лопаткой напомнила маркизу, что волноваться уж точно не следовало. Он никогда не жаловался на сердце, но в минуты особого напряжения иногда начинал задыхаться, и ему это не нравилось. И если внешность еще поддавалась некоторым изменениям в лучшую сторону, с возрастом Эндерлейн ничего поделать не мог. - Расскажите о себе, леди Джудит. Возможно, я смог бы представить вас дамам со схожими интересами. Я слышал немало хорошего о дочери графа Пемброка. Вы еще не знакомы? Еще один цветочек, который никогда не окажется в постели маркиза. Пемброк. Эту высоту сложно взять. Да и сыновья, по слухам, пошли в отца. Эндерлейн на мгновение представил, что женится не на стоящей перед ним девушке, а на Анне. Услужливое воображение тут же подсказало ему, как самое позднее через месяц после свадьбы к крыльцу особняка подъезжает всегда подтянутый старший сын Пемброка, Филип, с простой и ясной целью – вышибить Эндерлейну мозги. Райли на мгновение прикрыл глаза рукой, словно размышляя, но на самом деле он отгонял видение направленного на себя пистолета. Впрочем, возможный суд немногим приятнее... Ни к чему такие сложности. Вот она, леди Джудит. Из хорошей, но безденежной семьи. И родители ее, видимо, понятия не имеют о том, какие сплетни о нем гуляют по лондонским салонам.
game_master: Леди Хокланд, углядев очередного гостя, с демонстративной грациозностью немолодой уже, но все же отчаянно молодящейся женщины продефилировала ему навстречу. Лица этого офицера она категорически не припоминала, ровно как и имени, а в мундирах (из-за этой ужасной войны с корсиканцем их такое великое множество)абсолютно не разбиралась. Еще немного поразмыслив, - на счастье лавирование среди гостей требовало времени, - хозяйка дома пришла к выводу, что это ни кто иной, как протеже Лоуфорда. Полковник Лоуфорд, давний знакомый лорда Тетчера, ее мужа, не далее, как вчера, просил у леди разрешения привести на прием своего приятеля и сослуживца. «Однако сам он явиться так и не соизволил», - с некоторой желчностью мысленно заметила графиня. Впрочем, чем меньше сегодня в их доме мужчин, тем больше шансы сэра Арчибальда на благосклонность невесты. Оставалась самая малость, вспомнить имя, что леди Хокланд вчера вписала в приглашение. Однако вот тут у женщины возникли трудности, которые она с ловкостью светской дамы постаралась скрыть за любезным приветствием, ожидая, что, в конце концов, гость назовется сам. – Добро пожаловать в Тетчер-холл, милорд. Веер в руке хозяйки лениво всколыхнул теплый воздух гостиной. Камины в доме натопили на славу. – Вы сослуживец полковника Лоуфорда, я полагаю? Он большой друг нашей семьи и много о вас рассказывал, - вдохновенно солгала леди Хокланд, улыбаясь Кроуну. – Планируете военную компанию по покорению моей гостиной? Что вы предпочитаете: быструю атаку или долгую осаду?
Джудит Хагсли: - Нет, к сожалению. Я лишь два дня назад прибыла в Лондон, и мы с леди Хокланд еще не начали выезжать с визитами, - Джудит нерешительно потребила веер, размышляя о том, что именно сэр Арчибальд вкладывает в расплывчатое «расскажите о себе», что именно он хотел бы знать, и что ему знать не стоило бы. В любом случае необходимость говорить избавляла от необходимости размышлять. А мысли в голову леди Хагсли лезли самые удручающие. Поэтому девушка начала рассказывать о Брентвуде, о своей семье, о безоблачном детстве, которое, безусловно, было таковым до гибели Эвона. Собеседник слушал ее с внимательной задумчивостью. О том, где в этот момент блуждают мысли маркиза Эдерлейна, Джудит (на счастье!) знать не могла. Хозяйка дома тем временем встречала очередного гостя, и сердце девушки печально сжалась. К военным после смерти старшего брата она относилась неоднозначно, хоть и понимала, что никто из этих мужчин в форме непосредственно в гибели лейтенанта Хагсли не виноват. Все они так же рисковали жизнью, как и Эвон, просто некоторым повезло дожить о окончания войны, а некоторым нет. На все Божья воля. Но рассудок не всегда в ладах с чувствами, поэтому холодок в груди не спешил исчезать. – Я буду очень вам признательна, если вы представите меня Пемброкам, милорд, - заключила Джудит, продолжая краем глаза наблюдать за леди Хокланд и офицером в темно-зеленом мундире.
Ричард Кроун: Люди ходили, собирались в компании по два-три человека, что-то обсуждали, переходили от одной такой беседке к другой. Женщины присаживались, умиротворенно и невинно поглядывая снизу вверх на индюков, не в меру гордых, не в меру заносчивых. Кроун откровенно скучал. Ни о чем из услышанного вскользь он не мог поговорить, поэтому тоскливо отворачивал голову, переводя взгляд на очередной сдержанный смешок. Ричард засыпал, медленно погружаясь в собственные мысли о крепком горном ветре, который соскабливает все остатки недобритой ножом щетины. Вспоминал и глубоко вздыхал, напрягая скулы, чтобы вдох и выдох случайно не превратились в зевоту. Однако, на его счастье, одна из дам его заметила и лавировала между пар и троек вполне уверенно и быстро, так же на поле боя перемещаются стрелки. Ричард заметил, оглянувшись назад, что цель ее – он. Впервые Кроун чувствовал себя французским орлом или, как говорили в 33-м батальоне, девственницей с мешком золота. И это его еще больше растревожило. Ричард начал подрагивать, бегло и неуклюже переминаться с ноги на ногу, впрочем, в последний момент взял себя в руки: «Пропадать, так вымуштрованным». Поэтому он выпрямился, убрав сутулость, втянул живот. Сабля стукнулась концом ножен о стену… Только Ричард собирался ответить на приветствие, как следом посыпались вопросы вперемешку с утверждениями и лестью. Ему почему-то вспомнился один случай, пронесшийся мельком в голове: как-то майор Грейк перевернул цветастую и аккуратную карту вверх тормашками, а он – Ричард – не сразу узнал, что это была Каталония, странным выглядело море на западе, поэтому подумал, что майор хочет отправить его куда-нибудь в Гасконь или Аквитанию, тогда-то Ричард и произнес: «Что это за чертовщина, сэр?» Вспомнив об этом вопросе, улыбка появилась сама собой. - Да… - неуверенно начал Ричард, - Ричард Кроун, мадам. Почту за честь, мадам. «О, дурак, остолоп, куда тебя несет нелегкая?! Надо было как раньше, пойти в трактир и забыться... Нет, надо было тебе Лоуфорда слушать?..» - корил себя в мыслях Ричард, за столь сухой, и явно неправильный ответ. - Простите, миледи… мадам… Это все лягушатники… простите… французы. Ричард Кроун к вашим услугам. Не думаю, что сегодня мне идти в атаку… Зачем Ричард сказал последнюю фразу, он точно не помнил, но решил, что она будет к месту, хотя неуместным здесь полагал себя, но слово как ружье, дашь мало пороха - лицо ошпарит, много – пальцы оторвет, в самый раз – четкий выстрел. Ричарду показалось, что он оторвал себе пальцы, которые усиленно вжимались в кулаки.
маркиз Эндерлейн: Маркиз не мог пропустить появление нового действующего лица – он как раз искал повод отвлечься от прелестей собеседницы. Чуточку более уважительный повод, чем собственное здоровье. - Даю вам слово, леди, - Эндерлейн рассматривал стоявшего у стены офицера. Мужчина выглядел так, словно чувствовал себя на приеме не в своей тарелке. Но при этом обладал свежей, приятной внешностью. Маркиз с некоторым удивлением понял, что испытывает нечто, похожее на ревность. Ревность и интерес... Не обзавестись ли новым завсегдатаем для своего салона? Впрочем, нет. Этих жеребцов следует держать подальше от будущей жены. Маркиз хотел было сказать леди Джудит нечто вроде «это же вечер в вашу честь, а я столь невежливо завладел вашим вниманием, не оставив ничего другим», но подобная фраза была Эндерлейну сейчас не по плечу. Он не хотел отходить от добычи, и в то же время понимал, что сделать это придется. Но в мыслях Райли девушка была уже раздета и уложена на белые простыни – или лучше на черные, которые подчеркнут белизну ее кожи? – и предоставить виновницу торжества другим гостям Эндерлейн просто не мог. Проглотив вязкий комок, вставший вдруг поперек горла, и усилием воли заставляя себя не тянуть к леди Джудит руки – успеется, все успеется, - маркиз подчеркнуто холодно обвел взглядом зал: - К сожалению, сегодня Пемброков здесь нет. Но как только представится случай... Кстати, леди Джудит, вы так мило рассказываете о Брентвуде. Вы, должно быть, цените семейную жизнь, домашний уют? Столь нежная леди, любительница шоколада, просто не может не ценить таких вещей. Интонации Райли могли показаться поддразнивающими, но у него просто пересохло в горле.
game_master: Леди Хокланд вновь улыбнулась, покровительственно, почти по-матерински. «А он весьма мил», - говорила эта улыбка тем, кто умеет читать на людских лицах. Смущение мужчины всегда доставляет удовольствие женщине: не зная (а порой и не желая знать) истинной причины, дама самонадеянно принимает его на свой счет. И пусть в Англии не сложилось того благоговения перед военными, как во Франции времен Империи, все же за мундир и эполеты мужчинам многое прощалось, косноязычие – в особенности. – Ну что вы, не стоит извинений, сэр Ричард. Обращения на французский манер так пикантны, - проворковала хозяйка, кокетничая с офицером скорее в силу светской привычки, нежели сознательно. Леди Хокланд была бы весьма и весьма разочарована, узнай она родословную своего собеседника. Сейчас же, глядя на стать и выправку Кроуна, она щедро предполагала в нем «милорда» и «сэра». – Если атаки вас утомили, что и не удивительно, учитывая вашу службу, займемся осадой. Начнем с того, что я представлю вас гостям. Теперь, когда леди знала имя офицера, это труда не составляло. – Начнем… - Она неторопливо оглянулась, оценивающе обводя взглядом собравшихся в гостиной. Прерывать тет-а-тет маркиза Эндердейна и его «невесты» было возможно и не совсем то, что обрадует сэра Арчибальда, но супруга графа Тетчера готова была готова бороться за то, чтобы в ее доме приличия не пострадали ни на йоту. - …С милорда Эндерлейна, он один из самых уважаемых моих гостей, и леди Хагсли, моей дальней родственницы. С этими словами графиня направилась в сторону маркиза и Джудит.
Ричард Кроун: Ричард наслушался отговорок вдовушек в лагере достаточно для того, чтобы хоть чуть-чуть понимать, что не всегда стоит внимать словам женщины, тем более, когда она говорит: «Не стоит извиняться». Наоборот, по наитию, он снова хотел извиниться, дабы показать характер и истинность извинений, впрочем, сделать это ему не дали. Кроун снова выругался про себя. После слова «осада», на ум Ричарда пришла испанская крепость, в которой он томился, теряя стрелков под пятичасовым напором лягушатников. «Атака… надо было выбрать атаку, чего бы это ни стоило, хоть оправки рядовым в Ост-Индскую Компанию»… - Для меня это большая честь… мадам, - лучше обращаться так, как привык, решил для себя Ричард. В любом случае, терять уже нечего, за спиной стены, а впереди бессмысленные разговоры. «Осада, адское наступление со всех сторон дрянного ветра, и лишь один чертов путь к отступлению – позор. Позор солдафона, проклятого офицера». За какой кукушкой ему сдался маркиз, Ричард не понимал, но если мадам Хокланд решила начать его обучение, как он это сам воспринимал, именно с маркиза, то: «А чем черт не шутит? Пусть будет маркиз», - Ричард повернул голову и понял, что знакомство с прелестной, миловидной родственницей хозяйки дома тоже не навредит настолько, насколько может вообще навредить женщина мужчине: сифилисом не одарит, пока он сам не захочет с ней переспать. «Что-то я не о том думаю? Да, святые угодники, о чем еще тут можно думать?!» - помыслил Ричард, вновь рассердившись на себя, на Лоуфорда и на Британию, но больше всего на Ирода Бони, который позволил себя так легко заключить на тот остров, расположенный у черта на загривке… Он сжал гарду сабли и двинулся следом за женщиной, чеканя шаг каблуками начищенных сапог. Цепочка, на которой держался офицерский свисток, вяло позвякивала. Кисти шарфа бесшумно ударяли то по коленке, то под коленку, что нервировало Кроуна больше, чем само его положение в данном месте. Но лишь он сделал несколько шагов, как понял, что стучать каблуками не стоит – звук привлекает внимание, и все только и делают, что смотрят на него… или на хозяйку, Ричарду, впрочем, казалось, что внимание привлекает именно он. Не то, чтобы у него была боязнь толпы или паранойя, однако почувствовал себя Ричард до пяток скверно, и прихватило живот, как тогда в Индии, когда ему пришлось столкнуться с двухметровыми гигантами, с ярдом, а то и двумя в плечах. Один такой темнокожий жеребец крошил черепа, забивал ладонями гвозди. И все эти джетти в тот момент, когда он с Лоуфордом решил бежать, – все они смотрели на него и жаждали веселья. Жуткое зрелище, да и ощущения, когда рядом с ними находишься, не из лучших. Ричарда передернуло. Стук каблуков приутих, а взгляд теперь был направлен только на маркиза и его юную спутницу. Как бы то ни было, хозяйка идет знакомить его именно с ними, значит, решил Ричард, на остальных можно наплевать до поры до времени, однако надеялся он, что до того времени, его уже здесь не будет... «Но…черт шутит», - язвили его мысли.
Джудит Хагсли: Нежное личико леди Хагсли на мгновение окаменело. Ценит ли она семейную жизнь? Нет, она ее панически боится, тем более, если под семейным уютом этот любезный до отвращения старик понимает домашнюю богадельню. – Признаться, я всегда мечтала… о чем-то ином, - склонив голову так, чтобы Энлерлейн не мог разглядеть тревожного блеска ее глаз, сообщила девушка. – О светских раутах, визитах ко двору, путешествиях в Европу. Жизнь в Брентвуде так спокойна и размеренна… Слишком размеренна, милорд, для грезящей о несбыточном юности. И я безумно благодарна леди Хокланд за то, что она позволила мне погостить у нее в Лондоне. Джудит оглянулась по сторонам: общество, собравшееся в гостиной Тетчер-холла казалось ей блестящим и изысканным, хотя какой-нибудь столичный повеса без труда оспорил бы это заблуждение юной провинциалки. И тут же взгляд девушки вновь зацепился за зеленый мундир офицера, которого она исподволь разглядывала несколькими минутами ранее. На этот раз хозяйка дома вела этого военного прямиком к ним с сэром Арчибальдом.
полная версия страницы