Форум » Regency Romance: игровое поле » Средь шумного бала... (продолжение - эпизод завершен) » Ответить
Средь шумного бала... (продолжение - эпизод завершен)
Филип Герберт: Место действия: Пемброк-Холл. Время действия: 22 января 1815 года. Вечер. Участники: открытый эпизод.
Джонатан Карленд: Джонатан ловил взгляды барышень, и только улыбался в ответ. Он привык к вниманию противоположного пола, поэтому его ничто не смущало. Хотя порой пугала явная напыщенность и надокучливость молоденьких особ, которые так и норовили составить хорошою партию. Наконец среди толпы Карленд заметил мистера Уэнтуорта с мисс Мюррей. Это было настоящим спасением для юноши, и он облегченно вздохнул. - О нет, что вы! Я бы все равно нашел чем бы себя занять! Я и сам начал побаиваться, что мне не выбраться из такого окружения, - засмеялся Джонатан. Мистер Карленд любил когда ему улыбалась Фортуна вот в таких ситуациях. Все же, порой сильно надокучала эта непрерывная гонитьба за приданым и невестами, хотелось простого человеческого общения.
Фредерик Леметр: Леметр мрачно кивнул, выражая согласие с пессимистичным настроем Филипа. Ему ли не знать, что вор может скрываться и под модным фраком, и под лакейской ливреей. – Вы полностью доверяете своей прислуге? – поинтересовался Фредерик, перехватив взгляд виконта Герберта. – Если к балу были наняты новые люди, то слугам лучше всех будет известно, не вел ли кто себя подозрительно. Да и все ли они сейчас на месте? Месье Леметр давал этот совет со спокойной душой. Во-первых, его собственный исполнитель к челяди Пемброков не принадлежал и на балу не появился вовсе (и нужно еще выяснить, по какой причине). А во-вторых, совет был исполним практически, и чем скорее, тем лучше.
Филипп Грейстоун: Филипп веселился. Беззаботность этой девушки и очаровательная простота манер вызывали бурную реакцию в глубинах его души. Да-да, представьте себе, она (душа) все же имелась у мистера Грейстоуна, в обход общественному мнению. "Бедняжка", - говорил его взгляд из под опущенных ресниц и легкая полуулыбка, - "Непосредственность нынче не в моде". Это не было плохо, но, уж кому как не Фицу знать, цену подобное качество имело весьма скудную. И тем не менее... - Во мне много скрытых талантов... В том числе и актерских, - так же шепотом ответил молодой человек. Это была чистая правда, хотя ложь, конечно же, никак нельзя было причислить в ряд таковых. Филипп отличался болезненной честностью и, именно из-за этого, на его репутации разрослось большое темное пятно, как скандалиста и законченного мерзавца. Люди же не терпят, когда кто-то с такой точностью и меткостью подмечает все нюансы туалета, характера, поведения. Филипп бы раздраженно пожал плечами, если бы не руки мисс Митчел, лежащие на них. Он всеми силами постарался не вздрогнуть, когда губы Кэролайн коснулись его кожи. И не фыркнуть... Все же, подобные вольности, да еще и на балу, от девушки, пришедшей на данное празднество без сопровождения, вызывали бурю эмоций. - Вы только что уничтожили себя, моя дорогая мисс Митчел, - ухмыльнулся он. Он не стал бы многозначительно указывать взглядом на достопочтенных матрон, которые в ожидании свежих тем для разговора, ловили каждое движение молодых людей, каждый взгляд, каждую улыбку. Откровенно опешившее выражение лиц многих из них, или же хищный оскал - был не двусмысленным намеком на то, что мисс Митчел попала под удар. Во-первых, сам факт танца с подобным типом, как Грейстоун. Во-вторых, слишком вольное поведение. Ах, да, Фицу не нужно было прислушиваться, чтобы уловить обрывки фраз "В мои времена...", "нравы", "распущенность", "веяние французской моды", "куртизанки", и бесконечное "Неслыханно!".
Кэролайн Митчел: Музыка играла особенно мелодично, и Кэролайн была полностью поглошена весельем. Общество молодого человека было для нее отнюдь не оскорбительным и даже чуточку приятным. Хотя также оно могло быть и губительным для репутации юной леди, только что вышедшей в свет. Но Кэрол знала что делать. Она точно змея, может вывернуться из любой щекотливой ситуации. Сплетни ей е помеха. Увидев ухмылку юноши, и его замечание, мисс Митчел только рассмеялась в ответ. Она была горда, и ее смешили подобные слова в свой адрес. - Это Вы так думаете! - ответила Кэрол. Когда музыка утихла, ее беззаботный взгляд улетучился, на смену ему пришел холодный, каменный хищный взгляд. На лице не было и тени улыбки. - Меня невозможно уничтожить. Такие как я выживают в любых обстоятельствах, далеко обходя таких как Вы. Кэролайн повернулась, и сделала три шага к тому месту, где стояла раньше. - Впрочем, если Вы меня боитесь, можете бежать, я Вас не держу, - небрежно бросила девушка через плечо.
Брианна Мюррей: - В таком случае, нам на удивление есть о чём поговорить, - стараясь хранить спокойную серьёзность, проговорила Брианна, но искорки то и дело вспыхивали в её глазах, и ей стоило больших усилий сдержать себя и не разулыбаться во весь рот, что было бы, конечно, весьма неприлично для молодой леди. В светском обращении Брианна пока была новичком, но знания, почерпнутые её прилежным любознательным умом в процессе воспитания, достойного юной аристократки, пусть и выросшей в сельской глуши, - не могли позволить ей хоть малейшую распущенность в беседе с джентльменом. Когда музыка стихла и Чарльз отвёл её к тому месту, откуда начинался их на удивление короткий и, к вящему сожалению девушки, малосодержательный разговор, - она поклоном отблагодарила Уэнтуорта за танец. Её насмешило замечание Чарльза относительно юных охотниц за богатыми и молодыми мужьями, в эпицентре которых ныне оказался бедный мистер Карленд, и мисс Мюррей издала нежный интеллигентный смешок, вновь сложив руки после того, как одну из них выпустил её новый знакомый. По поспешности, с которой Уэнтуорт высвободил свою руку, и по торопливым взглядам, который он стал кидать куда-то в сторону, нетрудно было догадаться, что Чарльз то ли ищет иного общества, то просто ему пора. "Лондонские щёголи, - подумала девушка. - Им всегда куда-то пора". Брианна несомненно получила бы удовольствие от продления беседы с этим молодым человеком в первую очередь потому, что таких бесед ей прежде вести не доводилось, и знакомство с мистером Уэнтуортом сулило новизну, к которой Брианна за последний год довольно пристрастилась. В его глазах светился ум, возможно даже, начитанность и образованность, и за одно это Брианна готова была пожалеть, что их разговор оказался прерван. Но, волею случая или танца, беседа их оказалась слишком непродолжительной, чтобы юная леди успела узнать мистера Уэнтуорта достаточно, так чтобы желать, чтобы он остался. Облако недоверия отделяло её от него - она по-прежнему с трудом представляла себе предмет беседы, который бы одинаково привлекал их обоих. Не считая нужным вставить какую-либо ничего не значащую реплику, Брианна продолжала стоять с вежливо-сдержанной улыбкой, пощипывая пёрышки у веера и периодически поглядывая то на Карленда, то на Уэнтуорта. На него она поглядывала особенно выжидательно - если интуиция её не обманула и он действительно собирается покинуть их, то необходимо вовремя уловить момент и попрощаться, соблюдая все правила приличия. Хорошее воспитание не могло позволить ей пренебречь условностями светского этикета, существование которых столь тяготило её в иное время.
Чарльз Уэнтуорт: - Мой дорогой друг, если бы эти дамы взяли Вас в кольцо, мне пришлось бы призвать на помощь полковника Герберта, чтобы вывести Вас из окружения – боюсь, что только моей военной выучки для столь сложного маневра не хватило бы, - смеясь, ответил капитан мистеру Карленду. В это время леди Эллиот бросала на Чарльза откровенно ревнивые взгляды, то и дело разглядывая предполагаемую соперницу в лице мисс Мюррей, что вызвало у офицера желание подразнить её. Он слегка наклонился к своей собеседнице и произнес негромко: - Мне показалось, или Вы чем-то расстроены? Она и вправду как будто загрустила – красивые глаза, еще пару минут назад искрящиеся от смеха, приняли оттенок печали. При этом лицо леди Эллиот, наблюдавшей эту маленькую сцену, угрожающе раскраснелось, как будто она подумала, что Чарльз нашептывает нежности прелестной дебютантке. Её глаза горели бессильной яростью, ведь она ничего не могла сделать – капитан Уэнтуорт не был её мужем или женихом, чтобы предъявлять на него права, а сам офицер с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться из-за этой нелепой ревности. Он демонстративно отвернулся от леди Эллиот, тем самым показывая, что предпочитает общество мисс Мюррей, поскольку прекрасно знал – что бы он не сделал, она его простит и всё равно примет. - Я категорически запрещаю Вам грустить, - произнес Чарльз, глядя на юную леди с ласковой улыбкой. – Что мне сделать для того, чтобы эти глаза снова засияли?
Брианна Мюррей: Юная леди подняла голову в ответ на вопрос слегка наклонившегося к ней Чарльза и скромно улыбнулась ему на эту обычную, подобающую случаю, но тем не менее приятную любезность (мечущие стрелы глаза леди Эллиот были сокрыты от девушки широкой спиной собеседника). Пока молодой джентльмен стоял, наклонившись к ней, её разрумянившееся в танце лицо оказалось в непосредственной близости от его, и прежде чем Брианна успела продумать свой ответ, она полюбовалась необычной глубиной глаз Чарльза Уэнтуорта. - Вам показалось, мистер Уэнтуорт, - девушка склонила головку, убранную, как и у множества молодых дам на этом балу, белыми цветами. Брианна очень любила цветы и в Мюррей-холле содержала великолепную оранжерею, в которой часто проводила часы досуга. Белые лилии в каштановых волосах служили чудесным напоминанием о весне и лете, которые, наверное, когда-нибудь наступят. - Такое общество и замечательный праздник могут заставить засиять не только глаза, но и душу. Вот, кажется, какая-то юная леди села за фортепиано, - Брианна сделала жест в сторону. - Так приятно видеть, или, точнее, слушать, когда кто-то играет сам. Вы любите музыку, мистер Уэнтуорт? Чистые карие глаза снова устремили взгляд на лицо Чарльза.
Чарльз Уэнтуорт: - Вряд ли Вы найдете в этом зале хотя бы одного человека, который признается Вам в том, что не любит музыку, - с улыбкой заметил Чарльз. – Даже если они ровным счетом в ней ничего не смыслят и не могут отличить одну ноту от другой. Капитану Уэнтуорту много раз приходилось посещать концерты, правда, на них он больше умудрялся рассматривать хорошеньких дам, чем слушать музыку. Но справедливости ради стоит отметить, что всё же он не был абсолютно равнодушен к этому виду искусства и даже ценил хорошее исполнение. - Я люблю музыку, - ответил он на вопрос девушки. – однако должен Вам признаться, - понизив голос до шепота и бросив на мисс Мюррей озорной взгляд, - совершенно не выношу оперу. Чарльз театрально осмотрелся по сторонам, как будто желая убедиться, что его никто не слышал. - Если об этом узнают, свет меня не простит и заклеймит, как человека с дурным вкусом, - произнес он с усмешкой. – Обещайте, что никому об этом не расскажете.
Брианна Мюррей: Снова издав короткий смешок, Брианна чуть приподнялась на цыпочки, чтобы сквозь плотно обступившую фортепиано толпу поглядеть на юную исполнительницу (мисс Мюррей всегда достаточно ревниво относилась к чужим музыкальным успехам, если они были незаслуженны). Затем она выпрямилась и перевела взгляд на Чарльза. - Непонимание этого вида искусства вследствие, как Вы сказали, невозможности отличить одну ноту от другой неизбежно порождает равнодушие к музыке, и оно, я так полагаю, по числу своих последователей превосходит тех, кто музыку не любит. А способность человека признаться в равнодушии или нелюбви к музыке зависит только от степени его честности, - девушка лукаво посмотрела на него. Дослушав молодого человека до конца, Брианна добавила: - В неприязни к опере, конечно, Вы не одиноки. Вкусы света, увы, иной раз до такой степени оставляют желать лучшего, что Вам нет нужды беспокоиться на счёт его мнения. Но я ценю ваше доверие и страшную Вашу тайну унесу с собой в могилу, - улыбаясь, добавила она. - Что до меня, то я была воспитана в доме больших любителей европейских классиков, и убедилась позднее с годами, что игра на музыкальных инструментах как ни что другое может скрашивать одиночество. Но, увы, мне не хватает усидчивости, чтобы достичь определённых высот в деле исполнительского мастерства, - шутливо-виноватым тоном подытожила молодая леди. - Может быть, эта леди сегодня споёт?.. В отличие от Вас, пение я люблю больше игры - возможно, потому, что оно и даётся мне лучше. Брианна не кривила душой и порадовалась, что ей удалось найти самую маленькую, шаткую, но всё же точку соприкосновения. Исполнительские концерты на неё, как и на мистера Уэнтуорта, действовали удручающе и усыпляюще, но вот хорошее пение она ценила особенно, поскольку тешила себя надеждой, что её собственное пение может доставлять некоторое удовольствие.
Чарльз Уэнтуорт: - Вам повезло, - заметил капитан на слова девушки о том, что она родилась в семье, в которой любили классиков. Чарльз не знал, в какой семье он родился, и любили ли его родители классическую музыку. А может быть и любят… Впервые за вечер глаза офицера приобрели печальный оттенок, но это продлилось лишь пару секунд – капитан Уэнтуорт был не из тех людей, которые легко поддаются меланхолии. Поэтому он тут же с живостью добавил: - Моя любимая тётушка, которая меня воспитывала с младенчества, настолько любила музыку, что считала своим долгом храпеть как можно более музыкально, когда слушала чье-либо исполнение. А уж когда садилась за фортепиано сама, то бренчала за троих. Офицер широко улыбнулся, вспоминая свою тётушку Бэт – добрую и забавную. В это время девушка, к которой были обращены все взоры, запела. Чарльз слушал её вполуха, но когда пение было окончено, выразил свое одобрение. Затем он обратился к мисс Мюррей: - Мне бы очень хотелось услышать Ваше пение – не откажите мне в этом удовольствии, мисс. Прошу Вас перебороть Ваше смущение, которое разумеется мешает выступать перед публикой, ради меня. И смею надеяться, что мое присутствие придаст Вам храбрости.
Брианна Мюррей: - С радостью представлю на Ваш суд моё скромное певческое мастерство, - просто улыбнулась Брианна. Сердце у неё слегка ёкнуло при мысли о предстоящей эмоциональной нагрузке, каковой для неё всегда являлось выступление на публику, но, в конце-концов, предстояло ей не играть, а петь, а в последнем мисс Мюррей чувствовала себя - и не без оснований, - куда увереннее, чем в первом. Как единственная хозяйка Мюррей-холла женского пола, она решилась добавить: - Мы с братом будем рады видеть Вас у себя в гостях. Если мне удастся отыскать его здесь перед тем, как мы с Вами распрощаемся, я непременно представлю Вас ему, а если нет, то всё равно приезжайте в Мюррей-холл в ближайшее время. Это недалеко от дома Пемброков. В детстве мы с мистером и мисс Герберт часто ходили пешком друг другу в гости. Любезно приглашая мистера Уэнтуорта посетить их как-нибудь в усадьбе, Брианна нисколько не думала и ждала, что тот когда-либо придёт и вообще вспомнит об этом скромном приглашении, едва его начищенные до блеска сапоги переступят порог Пемброк-холла. Но молодой джентльмен составил ей приятнейшую компанию этим вечером, и в значительной мере благодаря ему у Брианны должны были сохраниться лучшие впечатления о нынешнем бале. И долг вежливости обязывал её завязать с ним добрую дружбу. Девушка вместе со всеми поаплодировала юной исполнительнице, которая, пунцовая от смущения, принимала похвалы и благодарности у фортепиано, и с улыбкой отметила про себя, что барышня талантлива и в самом деле заслуживает столь бурных излияний. Брианне подумалось, что и она могла бы, наверное, сорвать не меньшие аплодисменты, если бы... Покраснев от собственной нескромности, мисс Мюррей припомнила самой себе, что тщеславие не есть одна из добродетелей, и искоса посмотрела на своего собеседника. От её внимания не ускользнули слова о тётушке, воспитывавшей мистера Уэнтуорта с младенчества. Значит ли это, что он рос без родителей? Чувствительную к любому проявлению несправедливости, к любому чужому горю, Брианну охватило горячее сочувствие к этому самоуверенному, но доброму и обходительному человеку, которое, разумеется, девушка предпочла оставить при себе. Чувство долга и приличия, а также невольная симпатия, которую возбудил в ней этот молодой человек, предписывали мисс Мюррей обходиться с ним как можно любезнее, даже невзирая на недоверие, которое внушали ей джентльмены подобного типа.
Анна Герберт: Анна все еще была под впечатлением от увиденного в отцовском кабинете, и была не вполне уверена, что сможет беззаботно обсуждать с Брианной новомодный фасон шляпки а-ля гусар. Усилием воли девушка заставила себя успокоиться и принять обычный вид, однако ее старания пропали втуне. Пожалуй, то, что предстало ее взгляду в бальном зале, было не менее шокирующе и неприятно, поскольку лучшая подруга Анны со всей приятностью проводила время в обществе мистера Уэнтуорта. Нет, они не делали ничего предосудительного, и кто-нибудь другой вряд ли смог бы понять праведное негодование мисс Герберт... но им явно было хорошо вдвоем, и Брианна улыбалась ему так... Анна на мгновение прикусила губу, убеждая себя в том, что ее обида надумана и прилична скорее ребенку, чем юной леди, однако ничего не могла с собой поделать. Преисполнившись досады, она решила пока что держаться подальше от Брианны и ее (ее?!) кавалера, а поэтому на правах хозяйки вечера отправилась обходить гостей, обмениваясь пустячными фразами то с одними, то с другими друзьями дома.
Чарльз Уэнтуорт: - С удовольствием принимаю Ваше приглашение, мисс Мюррей, - любезно отозвался капитан. – Почту за честь посетить вас и познакомиться с Вашим братом. Чарльз понятия не имел, когда он сможет или захочет посетить особняк Мюрреев, однако приглашение давало ему такую возможность на случай, если он вновь пожелает увидеть мисс Мюррей. А это непременно произойдет – в этом офицер был уверен с тех пор, как впервые увидел её на балу. - Так Вы подарите гостям Пемброк-холла возможность послушать Ваше пение сегодня? – спросил он. – Я вынужден настаивать. Чарльз повернулся в сторону, где стояло фортепиано, и намеревался провести юную леди сквозь толпу настоящих и мнимых ценителей музыки.
Брианна Мюррей: - Только ради Вас, - скромно улыбнулась Брианна, присев в поклоне, и покорно последовала за Уэнтуотом в самую толпу. Продираясь сквозь толщу людей и прилагая усилия, дабы её платье не почило в бозе раньше отпущенного ему на этот бал срока, девушка стала припоминать, когда в последний раз пела на людях. Кажется, её просили об этом болтливые пармские дамы на маскараде у принца, и было это почти полгода назад. С тех пор Брианна редко появлялась в подобном сегодняшнему обширном обществе, и перспектива выставлять напоказ свои способности (по мнению их обладательницы, они, хоть и были у неё в пении значительнее, чем в инструментальной игре, но всё же нуждались в самой жёсткой шлифовке), - эта перспектива не могла не страшить её. Мисс Мюррей почувствовала, как липкий пот выступил у неё на висках и ладонях, сердце заколотилось, а ноги стали плохо слушаться, и крепкая рука мистера Уэнтуорта, о которую можно было опереться, пришлась как нельзя кстати. Брианна сжала пересохшие губы, смотря невидящим взглядом прямо перед собой. В любом случае, отступать было уже некуда - Рубикон перейдён, и настоящая леди... да что там леди, любой настоящий человек в подобной ситуации просто не имеет права бояться. "Ну же, дорогая, ведь это то немногое, чем ты можешь гордиться, так тебе и сказал пармский певец, а итальянцы в таких вещах знают толк", - приободряла себя мисс Мюррей. Впридачу к этому разнобою тревожных мыслей, от которых ватными становились ноги и гулко в голове, добавлялась одна, самая важная мысль. Брианне было безразлично, кто её увидит и кто что скажет об её исполнении - главное, чтобы это увидела дорогая Анна. Вновь обрести общество любимой подруги Брианна жаждала как ничто другое. Возможно, хоть тогда у Анны уже не будет повода дальше скрываться от своей гостьи - как хозяйке бала ей придётся подойти к исполнительнице и засвидетельствовать своё уважение. К своему несчастью, мисс Мюррей и не догадывалась о причине, заставлявшей мисс Герберт до сих пор избегать её общества, и искренне не понимала, как большая половина бала уже успела пройти, а две подруги так и не обменялись ни единым словом. Когда Брианна оказалась в непосредственной близости от фортепиано и мосты стали более чем сожжены, у неё промелькнула мысль, что к инструменту её привёл мистер Уэнтуорт, и он, вероятно, будет стоять рядом во время её пения, а мистер Уэнтуорт танцевал с Анной, и, быть может... Но девушка тут же отогнала эту мысль как лишённую здравого смысла - кто может точно определить количество девушек, с которыми Чарльз Уэнтуорт протанцевал за сегодняшний вечер?
Филип Герберт: - Я уже отправил некоторых из них разузнать среди прислуги, нашей и той, что прибыла с гостями, что случилось, - взгляд Филипа вперился в одну точку, и точка эта удивительным образом совпадала с сияющей, словно начищенный до блеска канделябр, лысиной лорда Крофтса. - Не доверять им, то есть, тем, кто служит у нас, я не могу, мы с Анной и Робиным выросли у них на руках, а молодые лакеи все на виду, никто не отлучался слишком надолго, чтобы превратить кабинет в подобие Бедлама. Полковник говорил сущую правду: пока леди Анна щебетала приветствия гостям, а брат охотно, как дрессированный слон, кивал ее словам, он успел не только подсчитать разносчиков напитков, но и вспомнить их имена и дату поступления на службу. К счастью, все они были наняты в Пемброк-Холл еще до его отъезда в Испанию. Однако... - Впрочем, вы правы, Фредерик. Правы, как всегда. Надо будет проверить и слуг. Только как? Мысль не из простых. Угроза увольнения кому-то могла показаться смехотворной, и фигура человека со стороны, никому не известного, но мастерски владевшего вопросом разгадывания чужих тайн, замаячила на горизонте его сознания. Но это был всего лишь очередной прожект, который Герберт поспешил залить очередной порцией французской кислятины. - Простите, друг мой, - поморщился Филип, - я высоко, нет, очень высоко ценю вас и ваши безграничные достоинства, но я никогда не прощу Франции... нет-нет, не эти развлечения с гильотиной и безумный экстаз от выходок Бонапарта. Я никогда не прощу того, что вы выдаете шампанское за вершину виноградарского искусства. Испанское вино - о, его я не забуду никогда.
Филипп Грейстоун: А вот провокаций Филипп не терпел. И именно потому, что сам был мастером в этом непростом ремесле. Какая же она наивная! Ей богу! эту глупую провинциалку непременно нужно познакомить с суровой реальностью. Как же Фицу надоели кисейные барышни с розовым моноклем, через который они смотрят на такие балы, на таких юношей, как Грейстоун! "Меня невозможно уничтожить..", "Это Вы так думаете!" Что она может понимать?! Интересно, ей когда-нибудь приходилось встречать ранее подобных молодых людей? Вряд ли... Вряд ли, Кэролайн вообще понимает каково это. Что ж, интерес Филиппа только получил лишнюю подпитку. Особенно его впечатлило замечание о том, что эта малышка оставит его далеко позади, выкручиваясь из водоворота светских интриг и сплетен. "Если бы я не умел выживать в любых обстоятельствах", - голос в голове стал по обыкновению язвительным, - "Меня бы давно сожрали эти фурии". Но, такая как мисс Митчел, конечно же, не может этого знать. Под этим сводом удовольствий, ни у кого нет точных доказательств его любовных похождений, финансовых махинаций, и достоверной истории, почему его капитал не пополняется средствами из Девоншира. Убежденный в том, что должен непременно показать ей пару "трюков", Филипп последовал следом за девушкой. Неплохо было бы вдобавок разбить её маленькое сердечно. Вероятно, это научило бы глупышку быть осторожней в своих высказываниях. Да, примерно в этот момент в его голове появился определенный план действий. И уж точно, Фиц сам не стал бы себе признаваться, что-то маленькое невинное прикосновение её губ, вызывало в нем живой интерес, требую продолжения. Похоже, он слишком погрузился в мир балов и приемов, забыв уже, что значит простые человеческие удовольствия. Итак, бордели отодвинулись на второй план, впервые в истории пребывания мистера Грейстоуна в Лондоне. "Не время думать об этом, Фиц... Не время". Левый уголок его губ приподнялся в ухмылке, от которой кровь в жилах холодела и замедлялась. В конце концов, дурак Уэнтуорт может убить его завтра, а потому... ... почему бы немного не повеселиться. А мисс Митчел отличный объект для потех. Молодой человек быстро догнал свою "жертву". Особенно не церемонясь, взял её под руку: - Давайте-ка прогуляемся, - холодный голос, в котором было столько равнодушия, что Филиппа самого удивило, что он так умеет, - милочка! - добавил он после непродолжительной паузы и улыбнулся. Единственное, что волновало его, это были вмешательство других мужчин, которые непременно обратят своё внимание на его поведение. Особенно, если Кэролайн не хватит ума не отпираться. - Конечно, если Вы меня не боитесь, - фыркнул он её же слова, - Кэрол. Позвольте, я буду называть Вас именно так...
Фредерик Леметр: – Испания испортила ваш вкус, Филип, – беззлобно отозвался Леметр. – Однако я никогда не беру на себя неблагодарную заботу об исправлении дурных вкусов и наклонностей ближних, пока ближние не начинают навязывать их мне. Наслаждайтесь своим сиропом без помех, а мне оставьте мой французский нектар. Месье Леметр неспешно пригубил бокал, наполненный игристым вином, и вернулся к более неприятной теме. – Я не ставлю под сомнение преданность ваших слуг, но все же рекомендую осторожно поинтересоваться, не появилось ли у кого в последнее время лишних денег или, наоборот, неприятностей. В конце концов, они тоже люди, как настойчиво напомнили нам о том господа революционеры, и подвержены своим слабостям. Мне не верится, что грабитель действовал без помощи человека, хорошо знающего дом. Нет-нет, – поспешил Фредерик предупредить возражения виконта, – я не исключаю возможность, что этого человека использовали вслепую, тогда тем более следует установить, кто это, пока страх наказания не запечатал ему уста.
Кэролайн Митчел: Кэролайн начинала чувствовать, что она заигралась. Но нужно было довести эту опасную игру до конца. Ей понравилась реакция джентельмена на сказанные слова. "Вот и замечательно! Позлись, а я тем временем посмеюсь над тобой," - думала Кэрол. Девушка терпеть не могла подобных типов, которые безгранично уверены в своем превосходстве, да еще и так относятся к женщинам. Когда Грейстоун взял ее под руку, она хотела вырваться, но какая-то сила не дала этого сделать. И все же Кэрол ощущала бурю негодований, которая вспыхнула на ее лице с новой силой. - Милочка?! Однако Вы слишком многое себе позволяете...Филипп, - ответила мисс Митчел довольно тихо, так чтобы никто больше не слышал их разговора. Назвав его по имени, она платила ему той же монетой, при этом возмущаясь недостойным мужчины поведением. "Прогуляемся...", - мысленно перекривила юношу Кэрол. "И где же ты намереваешься гулять?.. Пора научить тебя великосветским нравам!" Проходя мимо Брианны, Кэролайн постаралась сделать как можно более непринужденное лицо, попытаясь улыбнуться. Она даже немного позавидовала новой знакомой, так как мисс Мюррей явно общалась с куда более приятным джентельменом.
Чарльз Уэнтуорт: Девушка явно волновалась, но всё же не отказалась от выступления перед публикой. Чарльз мог поздравить себя в том, что как никто другой умеет убеждать молодых леди. Впрочем, мисс Мюррей, как оказалось, и сама была далеко не робкого десятка, как капитану показалось поначалу – хоть она и была скромна и стеснительна, всё же умела перебороть в себе смущение, когда этого требовали обстоятельства. - Ничего не бойтесь, мисс – я буду рядом, - сказал он негромко, когда они добрались до музыкального инструмента. – И даже готов защищать Вас от многочисленных поклонников, которые, уверен, появятся после Вашего выступления. Офицер улыбнулся и отошел чуть подальше от фортепиано, чтобы не загораживать собой исполнительницу, но при этом оставаться в поле её зрения.
Филипп Грейстоун: Чудесно. Значит, она оказалась умной ровно настолько, сколько требовалось, чтобы не показать виду, в какую именно попала ситуацию. Конечно, возможно, она еще и сама не поняла, что именно он задумал. Более опытные и куда более прожженные дамы, уже безошибочно распознали горячий нрав этого юноши. Но и их репутацию не так просто погубить, как репутацию мисс Митчел. Сама же она, похоже, этого еще не понимала. - Смакуете моё имя? - улыбнулся он в пространство, не глядя на девушку, - И что? похоже, что это меня задевает? Игра только началась. Он понимал, что сам в куда более выгодной позиции, чем эта маленькая бестия. Но щадить никого не собирался. Не в его правилах. Возможно, Фиц все еще не отошел от колкостей леди Винтер, и решил сорвать зло на ком-нибудь менее защищенном. Да, так оно и было. Жертва выбрана, осталось дело за малым. Скоро, она уже будет ловить его случайный взгляд. Большинство юных дам, после подобного общения, плакали в подушку... Конечно, не сразу. Сразу-то они зверели. Это была любимая часть игры юного ловеласа. А еще его богатое воображение рисовало картины, где им вслед смотрят десятки глаз. "Уединиться с Фицем Грейстоуном?! Да, мисс Митчел, похоже, спятила!!" или что-то в этом роде. В любом случае, сегодняшний бал не пройдет бесследно для репутации Кэролайн. А Филипп еще приложит к этому некоторые усилия. Почему-то ему больше всего хотелось стереть с её лица маску уверенной жеманности? Неужели она думает, что они будут вести праздную беседу?! Ей просто необходимо преподать пару уроков. В конце концов, это будет в какой-то мере, даже для её блага. Он ухмыльнулся, когда понял, что она последует за ним. Прекрасно! Значит, не придется хитрить. Выйдя из залы, он быстрым шагом преодолен коридор. Нисколько не волнуясь, поспевает ли за ним Кэрол. Оглядевшись по сторонам, и удостоверившись, что вокруг нет лишних глаз, Филипп не грубо, но настойчиво втолкнул девушку в комнату. Что это была за комната, его не волновало. Освещением могла она похвастаться весьма скудным. Грейстоун оценил всё интимность атмосферы. Он "освободил" свою "пленницу" и отошел на шаг назад, чтобы лучше рассмотреть выражения её лица. - Всё еще не боитесь?! - Фиц хитро прищурился, - А я на вашем месте уже бы начал...
полная версия страницы